[PhilFucker]

13.03.2013 в 22:37

Пишет  amorph.:

Название: Безумие в зеркалах (Madness in the mirror) разрешение на перевод есть.
Автор: lindenmae
Переводчик:  amorph.
Бета: Малыш Фу
Пейринг: Имс/Артур
Рейтинг: NC-17
Размер: 3150 слов
Жанр: horror story
Предупреждения: в Луизиане возраст согласия – 17 лет, а на русские законы мне плевать. Dub-con.
Саммари: Кобб говорит, что в его доме живут призраки. Артур не верит в это, но кого же он видит, когда смотрит в зеркало?


Мальчик кидал мелкие камешки в болото. Некоторые подпрыгивали и шлепали о воду, остальные сразу тонули. Кажется, ему было все равно. Из трясины на него глядел аллигатор. Мальчик швырнул в него галькой, но аллигатор быстро нырнул в мутную воду, еще до того, как камень описал в воздухе полную дугу.
– В твоем доме живут призраки, – произнес мальчик, не оборачиваясь, сосредоточившись на швырянии камней. Он был старше того, что стоял за его спиной – может быть, лет четырнадцати – с мрачным серьезным лицом и светлыми волосами, спадающими на глаза. Они были голубыми, цвета океана там, в Калифорнии. А в Луизиане все воды были одинаково зеленоватыми.
– Ты надолго здесь не задержишься, – снова сказал мальчик, – никто не задерживается. Призраки от них избавляются.
Он наконец обернулся, глаза странно блеснули; мальчик разжал ладони, и на хлюпающую грязь под ногами посыпались камешки.
– Не смотри в зеркала, – предупредил он, прежде чем уйти.

---

– В Новом Орлеане жил один богатый человек, и он построил дом для своей любовницы, – рассказывал Дом, пока они ковырялись палочками в болотистой земле в поисках костей. В городе жила колдунья-вуду, которая платила по пять долларов за каждый принесенный мешочек костей или перьев. Из них она делала поддельные талисманы и продавала туристам, а мальчики на заработанные деньги покупали французские пончики с сахарной пудрой, от которой слипались пальцы, и оставались белые следы на губах.
– Она была служанкой его жены и самой красивой девушкой в Луизиане. Жена его ревновала, поэтому богач построил для служанки дом на байю [1] и пообещал, что придет к ней. Он сказал, что любит ее.
– А он любил? – Артур нашел птичий череп и улыбнулся: колдунья доплачивала за черепа.
– Нет, на самом деле он ее не любил. Он даже не хотел быть с ней. Но она была очень красива, а мужчина очень ревнив, он не хотел, чтобы другие видели его любовницу. Поэтому он построил ей красивый дом на болотах и оставил ее там, как принцессу, запертую в башне. Он так и не пришел к ней, и та, в конце концов, свихнулась и покончила с собой.
– Как?
– Она отправилась во Французский квартал, в дом, где все богачи города собрались на ужин, и спрыгнула с крыши на глазах у всех.
– Это ужасно, – прошептал Артур; его лицо было перекошено праведным возмущением восьмилетнего мальчика.
– Вот такая история, – пожал плечами Кобб. Его взгляд при этом оставался жестким – он верил в рассказанное, равно как и Артур.
– Люди зовут ее Тёмная Леди, – произнес он, глядя на Артура холодными голубыми глазами. – Я видел ее. Видел, как она бродит по болоту, – Дом снова пожал плечами, поворошил палочкой грязь и листья.
Артур поежился, будто от холодного ветра, хотя по спине тек пот.

---

Пол скрипел, словно от шагов, когда дома никого не было. Электрические лампочки мигали, как свечи. Через тонкие щели в стенах со свистом завывал ветер, а во время дождя с потолка капала вода. Артуру несколько раз казалось, что он видел Темную Леди, погружающуюся в болото, но потом оказывалось, что это запотевает окно от дыхания, или низкий, прелый туман стелется над байю.

---

Все стекла и зеркала в доме были старыми, а отражения в них кривыми, кроме, разве что, маминого фарфора, привезенного из Лос-Анджелеса. Но всякий раз, как мама доставала его из шкафчика, она жаловалась, что от тяжелого, влажного луизианского воздуха, фарфор покрывается мутной пленкой. Байю было старым, и оно хотело, чтобы все вокруг тоже постарело. Артур нечасто гляделся в зеркала, но знал, что в доме было несколько старых, оставшихся от прежних владельцев. Они были в вычурных, золотых рамках, которые терпеть не могла его мама. Она хотела избавиться от зеркал, но отец настоял, что это настоящий антиквариат. Пообещал отвезти их в город на оценку, но так и не отвез. Артур, как любой ребенок, постоянно был измазан в грязи, которую мать безуспешно пыталась каждый вечер стереть носовым платков. После тщетных попыток она отправляла сына наверх, в спальню. Первые несколько лет после переезда в Луизиану, Артура не особенно волновала собственная внешность, но иногда, пробираясь на цыпочках по освещенному луной коридору, он замечал в зеркалах отражение, не принадлежащее ему. Краем глаза он видел явно не мальчишечье лицо, но стоило повернуть голову, как в стекле не оставалось ничего, кроме него самого и потрескавшейся стены позади.

---

Артуру было двенадцать, а Коббу восемнадцать, когда тот поступил на военную службу. До его автобуса оставалась пара часов, и они снова в молчании кидали камни в болото. После Доминик ушел, возможно, навсегда, а Артур, шаркая ногами, отправился домой.
Кобб забыл напомнить ему не смотреть в зеркала.

---

Артур перешел в старшую в школу, где встретил одну девчонку. Он передвинул одно большое зеркало из коридора к себе в комнату, когда у матери лопнуло терпение, и она пригрозила, что вышвырнет их все в болото, чтобы аллигаторы целыми днями любовались на свое отражение. Артур до блеска протер стекло и резной узор на рамке, стер всю грязь, и поставил зеркало у стены. Ростом даже больше Артура, старое и кривое стекло наверняка искажало отражение: скулы у него были не такими острыми, губы не такими пухлыми, а плечи не такими широкими. Но Артуру казалось, что выглядит он неплохо. Может быть даже, та девчонка согласится, если он пригласит ее на свидание. Артур в зеркале улыбнулся, от чего на щеках появились ямочки, и из-под прикрытых век блеснули серые глаза. Сердце бешено застучало, забилось о грудную клетку – у Артура были карие глаза, и в этот момент он не улыбался.

---

Артур осторожно шел в темноте, стараясь не наступать на рассохшиеся и особенно громко скрипящие доски пола. Он пропустил свой комендантский час, и теперь не хотел разбудить родителей. Стены вокруг него сжимались, из углов тянулись так и норовящие прикоснуться к Артуру тени. Дом словно шептал ему на ухо:
– Артур… Ты был очень плохим мальчиком, Артур.
Он начал слышать голоса с тех пор, как перенес то зеркало, и эти голоса были разными. Иногда женские: то крикливые и высокие, то тягучие и соблазняющие. Иногда мужские: стариков и молодых, с медленным южным акцентом или резким северным. Но чаще всего, даже слишком часто, это был один и тот же голос молодого мужчины, от которого у Артура ползли мурашки по спине, и перехватывало дыхание.
Он не стал убирать зеркало из своей комнаты, только накрыл темной тканью, и теперь всегда ложился спать, отвернувшись от него, но в комнате Артура голос звучал громче всего, а во сне ему снились серые глаза и насмешливая улыбка. Артур пытался закрывать уши руками, чтобы прогнать наваждение, но голос того мужчины с сильным британским акцентом преследовал его и во сне. Он шептал имя Артура, смеялся над ним, называл плохим мальчиком.

---

Воздух на байю был спертым и влажным, и от него волосы Артура завивались кольцами и липли к лицу. Он сорвал с зеркала ткань и посмотрел на свое отражение, попытался пригладить волосы, втянул щеки, которые были еще по-детски пухлыми, несмотря на то, что Артуру было уже шестнадцать. Глаза, взглянувшие на него в ответ, принадлежали кому-то другому; они жадно разглядывали полуголое тело, скользили по коже. Зрачки у отражения были расширены, оно медленно и чувственно облизнуло губы. Артур вздохнул от ужаса, прижал пальцы ко рту – губы были сухими и обветренными, в отличие от влажных и блестящих в зеркале. Отражение рассмеялось.

---

Артур пошел в местную библиотеку и оккупировал единственный древний читальный аппарат для микрофильмов. Начал он с желтых и полустертых в углах газет девятнадцатого века, которые ему удалось найти. Раньше здесь жила девушка, Мэлори, она спрыгнула с крыши во время званого ужина в одном из домов Французского квартала в Новом Орлеане. Хозяина ужина звали Шерман Кобб, и хотя на старой сепии не было видно, голубые ли у него глаза, все его черты казались неуловимо знакомыми. Фамилия Доминика была Кобб.
Артур искал часами, перелистывал истории владельцев дома. Никто здесь надолго не задерживался: кажется, Дом был прав. Артур нашел статью, датируемую 1920 годом, о неком гангстере, незаконно промышляющем спиртным в подвале собственного дома. Имя было не разобрать, то ли от воды, то ли от времени; осталась только фамилия – Имс. В статье говорилось, что мужчину с дырой от пули в голове нашли во дворе. «Рана нанесена самой жертвой», сообщал отчет. Рядом было размытое фото дома Артура, а перед ним коронер и тело, прикрытое белое простыней. Под фото значился список возможных псевдонимов гангстера: не только мужских, но и женских, и вдобавок несколько черно-белых, зернистых фотографий. На каждой из них Имс выглядел по-разному: худым, тучным, чисто выбритым или скрытым под густой бородой и усами. Но кое-что оставалось неизменным: на всех фотографиях, многие из которых были сделаны в полицейских участках, мужчина растягивал пухлые губы в дразнящей улыбке, а глаза смеялись над известной лишь ему шуткой. Изображения не были цветными, но Артур был уверен, что видел эти, без сомнения, серые глаза раньше, в зеркале у себя в комнате.

---

– Что оно здесь делает? – спросил Кобб, пристально глядя на закрытое тканью зеркало, которое стояло у стены в спальне Артура.
Тот хотел ответить, что это ничего особенного, кусок стекла в резной раме, но слова застряли в горле. Артур подумывал о том, чтобы отнести его на чердак, или куда еще, лишь бы убрать из комнаты. Все, на что он решился, это стянуть полотно с зеркала и взглянуть на себя ¬– но в отражении был лишь он, тощий, темноволосый, кареглазый Артур. Ничего странного и необычного. То, что он видел раньше, было обманом, и голоса, которые он слышит, равно как и ощущение тела, лежащего рядом с ним на кровати по ночам – тоже обман.
Дом покачал головой, и русые пряди упали ему на глаза, совсем как в детстве. Правда, он уже не был тем мальчишкой, кидающим гальку в аллигаторов, каким его встретил Артур. Больше нет.
– Избавься от него, – произнес, отвернувшись, Кобб. Его спина была прямой, плечи решительно расправлены. – Так или и иначе, этот дом сведет тебя в могилу.
Доминик пересек комнату Артура, еще раз бросив взгляд на зеркало, и вышел за дверь. Артур услышал, как тяжело стучат его сапоги по старой, деревянной лестнице. Кобб даже не дал ему возможности вставить слово.
Выглянув в грязное, давно не мытое окно, он увидел, что тот, засунув руки в карманы и повесив голову, направился к болоту. С тех самых пор, как он вернулся из армии, Доминик стал будто одержим призраками, как дом Артура. Он много времени проводил на пирсе, глядел в болото, словно ждал чего-то, или кого-то… кого Артур увидеть не мог.

---

Дом все чаще торчал на болотах, засунув руки в карманы. За ним по пятам следовала темная, размытая тень, но Артур не знал, что это может значить. Он несколько раз пытался привлечь внимание друга, но тогда воздух вокруг сгущался и давил, даже сильнее, чем привычная влажность байю. Доминик стал отстраненным, холодным. Иногда, глядя на него из окна, Артуру казалось, он видит в тени лицо девушки. Он уверился в этом, когда тень обернулась и посмотрела на него холодными, жемчужными, пронизывающими до глубины души глазами. Грудную клетку Артура сдавило, как обручем, почти растирая сердце в порошок; он рухнул на пол, на глазах выступили слезы. Артур позволил вырваться одному тихому всхлипу, свернулся, подтянув колени к груди, да так и уснул, под окном.

---

Артур почувствовал давление на плече, чье-то дыхание пощекотало его ухо. Он медленно открыл глаза и взмахнул ресницами.
– Артур, – шепот был у самой его щеки. – Ты знаешь, он прав. Ты сойдешь с ума.
Сон как рукой сняло, сердце забилось от страха. Артур вскочил на ноги и затаил дыхание. Это всего лишь сон, убеждал он сам себя, голосов не существует, а в зеркале никого нет. И за плечом у Доминика нет призрака. Артур дико оглядел комнату, но глаза еще не привыкли к темноте. Что-то рассмеялось, и казалось, что голос звучит из каждого угла.
Его талии коснулась рука, погладила кожу под футболкой, над бедренной косточкой. Артур судорожно вздохнул, и пальцы сжались сильнее. Другая рука обхватила его за горло и заставила запрокинуть голову, сделав Артура беспомощным перед невидимой опасностью.
– Обычно их сводит с ума девчонка, с этим ее плачем и криками. Хочет, чтобы все покончили с собой, как она. Ей чертовски одиноко наедине с собой. Мне она была только на руку. Я же преступник, ты знаешь. Но в конце концов эта баба так меня достала, что я вышиб себе мозги.
Он почувствовал прикосновение к спине, словно к рукам прилагалось тело, и сейчас оно прижималось к нему сзади. Артур чувствовал каждый короткий выдох гостя на своей щеке.
– А теперь она положила глаз на твоего дружка. Заставит его поплавать в болотце, это точно. А значит, ты достанешься мне. Ты ведь милый мальчик, правда, Артур?
Артур знал, что нужно попытаться вырваться, мысль долбилась где-то на периферии сознания, но тело не двигалось, не подчинялось орущему разуму. Ощущение присутствия сзади стало тяжелее, реальнее, и если бы Артур повернул голову, наверняка бы увидел там кого-то. Он был в комнате не один, врать самому себе больше не имело смысла. Да и был ли он когда-нибудь по-настоящему один здесь?
Ладонь на его талии медленно переместилась к животу, задирая по пути футболку. Прикосновение было ледяным, но тело Артура горело и покрывалось потом, как от жара. Рука успокаивала его, охлаждала разгоряченную кожу. Пальцы на шее поднялись вверх и обхватили подбородок Артура, а затем один из них легко нажал на его губы, проникая внутрь. Ему следовало бы укусить негодяя, отвлечь и убежать, позвать на помощь Кобба, но тело не откликалось на команды Артура. Вместо этого он обвел кончиком языка фалангу пальца и пропустил его в рот.
– О, а ты у нас шалун, правда, мальчик? – грязно прошептал гость. – Я наблюдал за тобой столько лет, ждал. Смотрел, как ты становишься все красивее и красивее. Ты вечно пренебрегал предупреждениями друга, делал вид, что не знаешь обо мне.
Рука, лежащая на животе, поднялась еще выше, и мужчина сжал сосок Артура. Тот задохнулся и размяк в его руках, чувствуя, как кружится голова. Вместо того чтобы испугаться, Артур понял, что хочет этого.
– Кто ты? – он наконец заставил себя задать вопрос. Во рту все еще были чужие пальцы, и слова получились приглушенными и скомканными, а по подбородку потекла капля слюны.
– Ты знаешь, кто я, Артур. В этом доме произошло много ужасных вещей по моей вине. Кого-то я убивал здесь, кого-то обманывал, а потом я прикончил себя из-за чертовой Темной Леди твоего дружка. Теперь я призрак, который преследует тебя во снах, в обычных и самых стыдных.
Артур заставил себя бороться, хотя и вяло, но тот быстро пресек его попытки.
– Не сопротивляйся, Артур, и, я обещаю, тебе понравится.
Он достал из его рта пальцы и заставил повернуть голову так, чтобы Артур боковым зрением видел тень позади себя. Черты оставались призрачными, слегка смазанными по краям, Артур поднял глаза и наткнулся на тяжелый и пристальный взгляд серых глаз.
Призрак толкнул его на кровать, и Артур неуклюже свалился мешком на пружинистый матрас. Он и так знал, кто его гость, но получив возможность посмотреть на него напрямую, все осознал предельно ясно. Артур узнал сразу все лица с тех фотографий из газеты – это был Имс, гангстер, застрелившийся молодым и богатым во дворе его дома.
Имс склонился над ним, встав коленями по обе стороны от бедер Артура, отчего матрас тяжело просел. Он взялся за край футболки Артура и, не церемонясь, потянул вверх, обнажая кожу, которая тут же покрылась мурашками. Соски затвердели, потому что Имс, словно холодный зимний ветер, пробирался через луизианскую жару. Сам Имс был без рубашки; Артур скользнул взглядом по крепким мышцам на его руках и груди, но как только призрак грубо сорвал с него штаны вместе с бельем, он залился краской и съежился. Имс прижал его за плечи к кровати, вперился своими смеющимися серыми глазами, и Артур, несмотря на смущение, почувствовал, как наливается тяжестью собственный член.
Кожа Имса была золотистой от загара и черной от татуировок, покрывающих большую часть торса. Артур знал из своего небольшого расследования, что мужчина много времени провел в тюрьме. Имс, заметив, что Артур его рассматривает, ухмыльнулся, провел холодной рукой вниз и взял его яички в ладонь. Тот задохнулся, выгнул спину, беспомощно вцепляясь ногтями в простыню и в несуществующего, но такого реально ощущаемого под пальцами Имса. Не уделив внимания напряженному члену Артура, Имс прошелся пальцами по его щели, аккуратно надавливая на сжатое кольцо мышц, пока Артур не расслабился и не поддался. Никакой смазки не было, но пальцы призрака легко проникли внутрь. Артур не почувствовал боли, только странное постороннее давление и предательское удовольствие, которое, вроде как, нужно перебороть.
– Вот так, Артур, будь хорошим мальчиком. Раздвинь ноги.
Артур застонал и позволил себе развести колени как можно шире, потому как колени Имса все еще обнимали его бедра. Он чувствовал стыд вперемешку с похотью, но ничего с собой поделать не мог, телу было плевать на сверх-аналитический разум. Имс сжал холодными пальцами плечо Артура, оставляя на нем след, и перевернул его на живот. Пальцы призрака лишь на секунду покинули его тело и вернулись снова, сгибаясь, растягивая и ощупывая его изнутри.
Послышался звон пряжки ремня, шорох несуществующей одежды, упавшей на пол, прежде чем давление на отверстие усилилось. Артур не успел запаниковать и подумать, что девственник, как Имс уже вошел в него, раздвигая тугие мышцы. Артур вскрикнул, но не от боли, он ее почти не заметил; что было хуже – ему нравилось. По телу прокатились покалывающие искорки, когда Имс обнял его одной рукой за талию и заставил вскинуть бедра.
Имс врывался в него снова и снова, а Артуру оставалось лишь прогибаться и тереться об одеяло; собственный тяжелый, горячий член от каждого толчка мазал по животу смазкой. Из глотки рвались надорванные стоны и всхлипы, вторящие ритмичным шлепкам паха Имса о его зад.
Артур чувствовал себя одновременно полным и пустым, холод пронизывал его до нутра и при этом оставлял опустошенным. Он кончил внезапно, без предупреждения, пачкая простыни и забрызгивая свою грудь и руки. С жалким всхлипом Артур рухнул на кровать, лицом в матрас, но Имс и не думал убирать руку с его живота. Он подтянул его ближе, приподнимая зад Артура, и продолжил трахать в таком же жестком ритме, от чего тот, кажется, снова начал возбуждаться. Головка члена Имса при каждом движении задевала внутри такую точку, от которой хотелось кричать. Артур знал, что это его простата, но удивлялся, как призраку удается каждый раз проходиться по ней, переполняя тело почти невыносимым удовольствием всего через несколько минут после прошлого оргазма.
– Хороший мальчик, такой милый и послушный, – промурлыкал Имс, и от его голоса член Артура за мгновение снова крепко встал. Он перестал сдерживаться, растворился в ощущениях наполненности внутри, сильной руки, обвивающей поперек живота, собственной эрекции, пульсирующей между ног.
Вторая ладонь Имса, все это время придерживающая Артура за плечо и насаживающая на свой член, погладила его руки, грудь. Имс на мгновение задержался, чтобы ущипнуть маленький сосок, заставив Артура извиваться под ним. Легко похлопав его по животу, отчего мышцы пресса сжались сами собой, Имс затем спустился ниже, почти к паху, и нежно погладил там, ласково мурлыкая себе под нос, словно он мог чувствовать собственный член, двигающийся внутри парня. От этой мысли у Артура поджались яйца, что не мог не заметить Имс. Он рассмеялся в шею Артура, обхватил прохладными пальцами его член, и тот кончил во второй раз, захлебнувшись стоном, прежде чем все вокруг погрузилось в темноту.

---

Он очнулся, дрожа, должно быть, спустя несколько секунд, обнаженным. Все простыни были забрызганы липким и влажным, а руки и ноги дрожали, как желе. В комнате никого не было, кроме Артура и зеркала, только вот полотно, висящее на нем, куда-то исчезло. Артур заставил себя отвернуться и на свинцовых ногах подошел к окну. Он не увидел Доминика, но на краю пирса, над болотом, так и стояла тень, следившая за глядящими из-под мутной воды аллигаторами.

[1] Байю (англ. bayou) - рукав в дельте реки (с медленным течением, обычно в заболоченной местности). Название используется на Юге, в Луизиане и Миссисипи.