[будем как солнце]

13.12.2012 в 10:28

Пишет  Peach Tree:

Автор: Peach Tree
Бета: Tia-can
Название: День перед Рождеством
Пейринг: Имс/Артур
Рейтинг: PG-13
Жанр: флафф, романс
Дисклеймер: Все не мое
Размер: мини (~ 3800 слов)
Примечание: спасибо  ~phobia~ за фотографии зимнего Сеула
Саммари: Под Рождество у Имса с Артуром дело в Сеуле. Разговоры, прогулки и город.
тыкайте на картинку

Снег не прекращая шел уже полдня. Артур отряхнул пальто и посмотрел на стремительно становящиеся мокрыми перчатки. Чудесные темно-серые кашемировые перчатки с шоколадной подкладкой, мягкие, удобно облегающие ладонь и отлично сочетающиеся с пальто.
– Надо было надеть шапку, – сказал Имс, глядя на его волосы, покрывающиеся снежным налетом.
– Тепло, – коротко ответил Артур.
Разговаривать не хотелось. Может, из-за усталости, а может, во всем был виноват Имс, от которого веяло расслабленностью и покоем. Из–за его спокойствия настороженность и готовность отразить возможное внезапное нападение слабели. Артур словно погружался в ленивое беззаботное состояние, чего не случалось давно.
Из магазина рядом раздалась знакомая мелодия – «Jingle Bells» преследовала их весь день, слышалась в холле отеля, торговом центре, супермаркете. Прибавьте к этому попадающихся им навстречу радостных узкоглазых Санта Клаусов и понатыканные повсюду ели – и вот он, культ Рождества, добрался даже до далекой Азии.
– Стремительная американизация, – глубокомысленно заметил Имс, окидывая взглядом стеклянные витрины с надписью «Merry Christmas».
– Зачем им еще праздновать Рождество. Они же буддисты вроде как?
– И перед важными жизненными событиями ходят в гадальные дома. Но это не мешает большей части населения быть еще и христианами.
Артур шагал по тротуару, периодически проводя рукой по волосам и стряхивая снег, и слушал Имса, неторопливо рассказывающего про особенности восточных религий. Так уж вышло, что в канун Рождества они оказались в Сеуле. Вместе.
Город Артуру не нравился. Для столицы с многомиллионным населением он казался каким-то маленьким и тихим: узкие извилистые улицы, вечные горки, на которые приходилось взбираться, череда магазинчиков, тянущаяся вдоль тротуара, и смесь запахов еды и бытовой химии. Иногда ему приходило в голову, что он блуждает по этим улочкам, как по лабиринту.
Кобб еще не прилетел: проводил праздник с семьей. И на дело в этот раз согласился неохотно, с трудом заставив себя покинуть детей. Выглядел он впервые за несколько лет умиротворенным. Благодаря Сайто, каждый, занимающийся делом Фишера, не остался в накладе – Кобб получил больше всех.
Теперь он не нуждался в молчаливой поддержке и бинтовании душевных ран – по крайней мере, они стали затягиваться. Артур знал, что Кобб считал его не только партнером – другом, но Филиппа и Джеймс всегда стояли на первом месте, разумеется. Семья есть семья.
Иногда он уставал от одиночества. Когда он был поглощен работой и мозг занимался поиском лучшего решения проблемы, Артур чувствовал себя четко отлаженным механизмом и смаковал это ощущение. Безделье всегда приводило к ненужным размышлениям, те, в свою очередь, к самокопаниями и неудовлетворенности. Сложно жить с постоянным зудом перфекционизма.
Он любил большие, шумные города, подпитываясь их энергией и отвлекаясь от лишних мыслей. Разве можно предпочесть динамичному, деловому, вечно занятому и беспокойно-живому Нью-Йорку тихий, расслабленный Сеул. Вот в такой атмосфере и приходят смущающие мысли – глядя на оживленных людей и рождественскую атрибутику, Артур окунулся в ностальгические воспоминания о работе с Коббом, совместных ужинах, на которые его приглашала Мол, об их детях, играющих в гостиной.
Есть они пошли не в нормальный ресторан с европейской кухней, а в одно из маленьких корейских кафе. На его возражения Имс скалил зубы и уверенно говорил, что, не попробовав местной еды, он лишит себя половины удовольствия от пребывания в этой стране. Артур не испытывал удовольствия, а к странной, красной от перца стряпне – особого доверия, смутно надеясь, что специи действительно оказывают дезинфицирующий эффект. Имсу, проводящему месяцы на Востоке, может, не привыкать есть в сомнительных забегаловках – о себе он такого сказать не мог. Впрочем, внутри было относительно чисто. И на том спасибо.
– А меню? – хмуро спросил Артур.
Имс указал на вывеску на стене, на которой было написано несколько строчек, напротив каждой – цифры. И это весь ассортимент?
– Мы могли пойти туда, где названия блюд пишут на английском. Хотя ты наверняка знаешь корейский, раз мы здесь, да, Имс?
– Знаю немного. Не волнуйся Арти, я закажу на двоих.
– Только без собачатины и насекомых, пожалуйста.
– Как можно верить стереотипам: здесь подают свинину, говядину и курятину – никакой экзотики.
– Я буду говядину. Что у них есть выпить?
– Ты же в первый раз? Тогда лучше запивай водой.
Имс сидел напротив и улыбался. Глаза у него подозрительно блестели, но Артур сегодня был совершенно не в форме, чтобы задумываться об этом – он просто кивнул и откинулся на спинку стула, глядя в окно. На улице так же падал снег, спешили по делам прохожие, проезжали машины – в основном почему-то белые или черные. К ним подошла улыбающаяся женщина и что-то спросила,странно растягивая слова. Имс ответил.
– Когда ты выучил корейский? – спросил Артур, наблюдая, как она идет через зал и скрывается за дверью.
– Жил здесь недолго лет пять назад.
– Зачем?
– Было одно дело, – Имс посмотрел в окно,– проникнуть в сон к главе корпорации, в которой очень удачно разрабатывали технологии – удачнее, чем в компании заказчика. Сымитировать нужно было его сына. На обработку объекта ушло несколько месяцев: подобраться к нему оказалось сложно, плюс понадобилось изучить местную специфику. Хотя во сне не важно, на каком языке говорит объект, – подсознание не ограничивает себя языковым барьером. – Имс потеребил нижнюю губу.– Я тогда много узнал о жизни обычных корейских студентов.
– И как?
–Сын объекта учился в Сеульском университете – он считается самым престижным, конечно, куда еще такой папаша отправил бы отпрыска. Его досуг ничем особо не отличался от жизни какого-нибудь студента американского колледжа – вечеринки, девочки, друзья. Учитывая восточные традиции – родителям парнишка и слова поперек не мог сказать, профессорам при встрече кланялся, занятия не прогуливал. Что не мешало ему курить травку и после попоек блевать на улице.
Артур поморщился и поправил воротник пальто.
– Ну, типичный избалованный сынок богатых родителей. После учебы ему прямая дорога в компанию отца. У них студенты из хорошего университета вообще могут не учиться – лишь бы не выгнали. А работодатель в первую очередь будет смотреть не на личные качества, а на диплом.
Женщина подошла к ним и выложила с подноса на стол много маленьких чашечек.
В одной лежала белая спутанная трава с желтыми зернами, напоминающими кукурузу. В другой – куски чего-то овощеобразного, залитые красной жижей. Артур молча прищурился. Имс взял палочки из подставки на столе и, подцепив капустный лист, покрытый красными комками, энергично задвигал челюстями.
В общем-то, поесть можно будет и в отеле.
– Попробуй, пупсик, не стесняйся. Самая известная корейская закуска – кимчи. По версии национальных диетологов, лечит почти от всех болезней, включая рак желудка – когда его не вызывает.
– Спасибо, я дождусь основного блюда. Надеюсь, это не весь заказ?
– Ну, что ты, разве я могу оставить тебя без мяса. Голодный ты еще злее, чем обычно.
За столиком в стороне сидел средних лет кореец и методично поглощал рис, вытаскивая белые слипшиеся комки из миски и отправляя в рот. На его столе стояла еще одна такая же миска, пустая, чашки с остатками закусок и больная черная посудина – видимо, в ней принесли основное блюдо. У корейца активно двигалась нижняя часть лица, а глаза казались застывшими.
Женщина вернулась, неся две миски с рисом и две дымящихся больших чашки.
– Вот твоя говядина, Артур. Наслаждайся.
Артур заглянул в чашку. Прозрачная лапша с маленькими кусочками мяса плавала в бульоне. Он взял палочки и выловил кусок. Не стейк, конечно, но сгодится.
Имс облизал покрасневшие губы.
– Нравится?
– Нормально.
Ему принесли красный суп, в который он тут же вывалил весь рис. Артур скептически посмотрел на получившееся месиво.
– Так вкуснее. Давай тебе тоже…
– Нет! Спасибо.
– Ты чертовски консервативен, милый. С таким враждебным отношением ко всему новому – как ты держишься в нашем бизнесе?
– Моя работа заключается в том, чтобы организовать и проконтролировать. И открытость – не то, что позволяет хорошо ее выполнять. Умение избегать угроз и минимизировать риски, например, важнее.
– Не будь таким занудой. Все корейцы делают это.
– Еще они едят собак и строят коммунизм. Хотя лапша мне, пожалуй, нравится.
Имс удовлетворенно наблюдал, как он ест. Сам он давно покончил со своими закусками, частью артуровых и доел суп. Потянувшись к стоявшей бутылке с водой, он наполнил стакан и почти залпом выпил содержимое.
– Правило номер один корейской кухни: если еда красная – она острая.
– Очень? – спросил Артур, глядя на опухшие губы и покрасневшие глаза Имса.
– Давно не ел такое и отвык. Я сейчас.
Имс встал из-за стола и направился к двери, за которой скрылась хозяйка.
Бульон почти остыл. Он отложил палочки и оглядел стол. Несмотря на аппетит Имса, закуски все так же не внушали доверия. Хотя зеленый перец выглядел нормально – кажется, в отличие от красного, он не должен быть острым. Артур посмотрел и решился. В конце концов, нужно оценить местную кухню. Он взял тоненький стручок и откусил половину.
– Кстати, еще один приятный бонус – за добавку риса платить не надо.
Артур резко вдохнул, хватая ртом воздух. Небо обожгло, в горле запершило, а на глазах невольно выступили слезы. Он закашлялся.
– Все-таки решился рискнуть и сразу по-крупному, – весело сказал Имс, глядя на остаток перца. – Нет, Артур, от воды тебе станет только хуже. Подожди, скоро само пройдет. – Он забрал из рук спасительную бутылку.
Артур сглотнул. Во рту полыхало, язык начал неметь. Не стоило недооценивать основательность корейцев.
– Открытость к новому? – обиженно выговорил он распухающими губами. – Он же был зеленый!
Имс растянул губы, увеличившиеся раза в два, и радостно кивнул.
–Теперь правило номер два: если еда не красная – не значит, что она не острая. Пошли, я знаю, что тебе поможет.
Артур поморщился, но ничего не сказал, поднявшись вслед за Имсом. Тот расплатился с улыбающейся женщиной, и они вышли.
***
Имс привел Артура в «Баскин Роббинс». Сидя за столиком с креманкой мороженного, Артур думал, что день проходит под знаком странной еды. Он не помнил точно, когда в последний раз ел мороженое – полгода прошло точно. Но жжение действительно уходило.
– Ты подозрительно покорный сегодня, – сказал Имс, – мне, конечно, нравится, когда ты слушаешься, но – предупреди, если надо будет сорваться к новому заказчику или начать отстреливаться.
Артур рассеянно посмотрел на него.
– Или это обычная предрождественская подавленность? О чем ты думаешь, Арти?
– Какая еще «предрождественская подавленность»? Ну что ты несешь.
– Обычная. Конец года, люди подводят итоги, подсчитывают успехи и провалы, строят планы, большинство остается недовольными: в семье все хорошо, а работа не устраивает – дали повышение, но ушла жена, дети есть, но разочаровывают – карьера на подъеме, но детей нет. Многие не удовлетворены тем, что имеют, а в будущем не видят улучшений – и вот у чувствительных натур есть повод хандрить.
– То есть считаешь меня неудовлетворенным подавленным неудачником? Не думал, что я произвожу такое впечатление.
– Ты не неудачник.
– От «неудовлетворенного» и «подавленного» ты не отказался.
Имс положил ложку в опустевшую креманку и, прищурившись, посмотрел на него.
– Слышу, как ты напрашиваешься на утешение, но разве я могу врать в таком серьезном вопросе, милый? Это было бы не по-дружески. Ты действительно не удовлетворен и подавлен. Но я здесь, и я могу помочь с этим. Если хочешь.
Артур фыркнул. Ему пришло в голову, что разговор начал принимать какой-то двусмысленный оттенок. Имс задумчиво смотрел, прикусывая нижнюю губу, которая почти вернулась к своим обычным размерам. Иногда казалось, что флиртует он на автомате, без цели, не заостряя внимания на поле и наличии заинтересованности собеседника. Как испанцы целуются при встрече – не вкладывая дополнительного смысла в свои действия. Только что спрашивал у сидящей за столом Ариадны про тайники в лабиринте – и тут же, наклоняясь вплотную, улыбается и громко шепчет «молодец, малышка, твоя головка отлично работает». Или, сев вплотную к Юсуфу, закидывает руку на спинку его стула и, пока идет обсуждение планов операции, бросает на него масляные взгляды и облизывает губы.
Артур отмечал такие вещи – он внимателен, его работа – знать все мелочи, чтобы команда хорошо выполнила заказ.Поэтому он не был впечатлен, когда Имс, не особо скрываясь, рассматривал егозадницу или то и дело вставлял в разговор свои «дорогуша» и «пупсик». В этом ведь не было подтекста или предложения – а если бы были…ну, тогда, может, он бы подумал над этим. Бывало, намеки Имса раздражали, но границы он не переходил. Он достаточно профессионал, чтоб не домогаться тех, с кем работает.
– Когда ты в последний раз трахался? – интимно спросил Имс, наклонившись к нему.
По крайней мере, открыто. Что?...
– Не думаю, что это твое дело, – спокойно ответил Артур, с досадой чувствуя, как кровь приливает к щекам.
– Обычный вопрос. Секс хорошо прочищает мозги, не помешало бы сейчас – при твоем настроении.
Он выжидательно посмотрел на Артура. Трудно было понять, насколько он серьезен. Глаза Имса лукаво блестели.
– Я, пожалуй, откажусь, – ответил Артур, приподнимая бровь.
Имс с понимающим лицом кивнул и улыбнулся. Артуру почудился огонек азарта в его глазах, и внутри зашевелилось неясное предвкушение.
– Скажи, когда передумаешь.
Артур закатил глаза и вздохнул. Он определенно был сегодня не в форме. У Имса, не получающего отпор, развязывается язык, а ему только палец протяни – откусит всю руку.
– Буду конкретнее: Имс, у меня нет желания с тобой спать. Кстати, я не разделяю мнения, что проблемы можно решить сексом.
– Признал, что у тебя проблема? Уже лучше, Арти. Это первый шаг к решению. Давай поговорим об этом.
– Если ты мне надоешь, я пойду в отель и оставшиеся два дня буду заниматься своими делами – придется тебе искать другую компанию. А с тобой встретимся послезавтра, на общем сборе.
– Проведешь Рождество в одиночестве, погруженный в мрачные мысли?
Артур встал и молча начал надевать пальто.
– Как хочешь, малыш. Если тебе так нравится быть букой.
– Это уже слишком, Имс. «Малыш»?
– Ладно, слишком быстрый прогресс в отношениях, понял. Вернемся к «пупсику».
– На какие уступки мне приходится идти ради командной работы.
– А мне – ради сохранения твоего душевного спокойствия. Я вынужден отказывать немым крикам о помощи твоего либидо…
Они вышли из кафе, снова попадая под снегопад.
– Возьмем такси или прогуляемся?
Артур огляделся. Снег аккуратно покрыл ветки деревьев и мостовую.
– Поехали на автобусе, – неожиданно для себя сказал он.
Имс посмотрел на него и кивнул.
***
Свежий запах снега приглушил ароматы местной кухни и стирального порошка, весь день раздражающие обоняние. Побелевшие улицы с виднеющимися повсюду украшениями перестали давить своей теснотой и напоминали декорации рождественского фильма. Компания парней весело перекрикивалась и кидалась снегом посреди дороги. Они прошли мимо и начали взбираться на очередную горку.
– Мы идем к остановке? Кажется, нам нужно к магистрали.
– Это короткий путь.
Имс глубоко вдохнул, когда они оказались на ровной поверхности. Артур скептически посмотрел на окружающие их маленькие домики, обнесенные заборами, увитыми плющом. Имс подошел к засыпанному дереву и потянулся, нагибая ветку с несколькими плодами.
– Имс, не воруй у корейцев.
– Поздно, Артур, мы обещали госпоже Ким узнать о счетах ее мужа, помнишь?
– То же самое можно купить на улице.
– Это не то же самое. Вот она, свежесорванная спелая хурма. К тому же подмороженная – в этом самый смак, – Имс достал из кармана пальто платок и протер покрытый ледяным налетом фрукт.
Артур смотрел, как он вгрызается в холодную хурму крупными зубами и двигает щеками, согревая во рту кусок.
– Вкусно. Попробуй.
– Почему мне кажется, что ты весь день пытаешься угостит меня чем-то сомнительным… Там, случайно, не хозяин хурмы недобро на нас смотрит?
– Ты о его характерном прищуре? Наверняка просто задумался. Или не привык к иностранцам.
– Имс, он идет к нам. Если не хочешь объяснять, почему дорого одетые иностранцы воруют его фрукты, отвернись и продолжим искать остановку. Брось уже хурму!
– Теперь это будет невежливо – он ведь ее вырастил.
С непроницаемыми лицами они уходили от дерева. Когда кореец скрылся из виду, Имс весело посмотрел на Артура.
– За воровство хурмы меня еще не преследовали.
– Авантюризм у тебя в крови – везде найдешь неприятности.
– Приключения, скорее. И не скромничай, Артур – ты такой же.
– Вряд ли.
– Да, и не спорь – ты только пытаешься выглядеть прилично. Привык скрывать свою мятежную натуру под маской благопристойности – а вернее, ханжества и занудства. Это при нашем-то бизнесе. Кем ты себя считаешь, Артур, вором-джентльменом? Чем ты лучше других?
– Я не считаю, что лучше, Имс.
Продолжая идти, Имс взял его под руку,проигнорировав артуров порыв вырваться.
– Знаешь, почему девицы раньше так часто падали в обмороки? Такая болезненная хрупкость даже притягивала мужчин, которые считали ее признаком тонкой, чувствительной натуры. Это же романтично – носить даму сердца на руках. А причина банальная – туго затянутые корсеты. Все эти шнурки и косточки, которые должны былидержат осанку и стягивать фигуру в нужных местах, придавая ей нужную форму: тонкость – талии и пышность – груди. В таком обмундировании дышать полными легкими было проблематично. Стоило даме чуть переволноваться – пульс учащался, но сделать нормальный глубокий вдох она не могла, отсюда головокружения и обмороки. Как, наверное, женщины были рады, когда мода прошла.
Артур посмотрел в серое, затянутое облаками небо. Снег наконец-то перестал.
– Знаешь, почему тебе хреново сейчас, Артур?
– Догадываюсь по твоей аллегории… хотя давай, просвети. Ты-то точно знаешь, не так ли?
Имс остановился и развернулся. Артур уперся взглядом в привычнуюкороткующетину и заглянул в серьезные глаза.
«К чему все это?» – подумал он.
– Послушай, нужно иногда себя отпускать, ослаблять шнуровку. Это постоянное подавление желаний ни к чему хорошему не приведет – нельзя постоянно сдерживаться. Нужно иногда расслабляться Артур, а то не сможешь дышать. Ты же не такая ледышка, какую пытаешься из себя сделать.
– Ошибаешься, Имс. Ты приписываешь мне какие-то свои – дикие – желания. Свои я по возможности реализую. И, представь, – не все считают самодисциплину и сдержанность вредными.
Он пристально посмотрел на Имса.
– Что за сеанс психотерапии? Сначала мне нужно решать проблемы сексом, теперь –расслабить внутренний корсет. Ты так развлекаешься в отсутствии дела?
– Конечно, пупсик, ты мой вечный источник развлечения. Не хочу терять его, когда ты слетишь с катушек или погрузишься в депрессию. Работа у нас сложная, каждый стресс может привести к неприятным последствиям.
– Я пока не путаю сон с реальностью.
Имс вздохнул.
– Это ощущение, что у тебя нет желаний – от того, что ты их задавил. Загляни поглубже – у хороших воспитанных мальчиков больше всего грязных секретов.
– Чувствую, скоро в разговоре всплывет Фрейд. Секс, психоанализ, грязные желания – послушай, да мы уже о нем говорим!
– Арти, если ты шутишь над своими проблемами или игнорируешь их…
– Ну хватит. Весь день слушаю всякий бред. Имс, мы работаем вместе. Ты мне не друг и не настолько близок, чтобы заговаривать на такие темы. Не знаю, что на тебя нашло –желание со мной переспать я еще могу понять, но хватит копаться в моих мозгах.
Имс положил руки на плечи Артура, легонько сжав, и мягко сказал:
– Понимаю – я не настолько тебе близок. Но у меня есть право, как ты сказал, лезть в твои мозги, потому что, когда мы вместе пойдем в сон, я все равно в них окажусь. И не хочу неприятных сюрпризов. И да – желание с тобой переспать у меня есть, рад, что хоть это ты понимаешь.
Артур отодвинулся, освобождаясь.
– Давай возьмем такси, – сказал он, отвернувшись.
Снег лежал на изогнутых крышах маленьких домиков и фонарях, под ногами он начал таять, превращаясь в неприятное месиво. Артур закусил губу, отгоняя нахлынувшую вдруг непонятную тоску. Имс сзади разговаривал по телефону, одновременно оглядываясь. Артур смотрел, как он подходит к табличке с названием улицы, продолжая объяснять что-то в трубку. Щеки у него покраснели от холода, а изо рта шел пар.
– Десять минут.
– Хорошо. Я вижу там лавочку, пойдем сядем.
Артур отряхнул снег и сел, пытаясь не слишком помять пальто. Имс подошёл к нему и остановился, засунув руки в карманы. Потом сел рядом. Пока не подъехала машина, они молча сидели, время от времени кидая взгляды на стоящие вокруг домики и тусклое небо.
***
Несмотря на непонятное настроение и некоторые проблемы с концентрацией, обязанности свои он выполнил безукоризненно – все-таки склонность к перфекционизму служила не только источником самоедства. Да и дело было несложным, без неприятных неожиданностей, и команда подобралась хорошая – каждый четко выполнил свою часть плана. Словом, госпожаКим осталась довольна, а они – с деньгами.
Когда они с Имсом возвращались в отель, идя по засыпанным снегом улицам, Артур подумал, что город, ему, пожалуй, нравится. Работать, поддерживая напряженный ритм, здесь было бы странно – слишком расслабляюще действовала на него эта атмосфера. Но хорошо бы поселиться здесь в конце, после выхода на покой – который ждет их, если повезет, – купить один из маленьких приятных домиков, гулять по паркам, созерцая рассыпчатую яркость листьев осенью и хрупкость снежных покровов зимой. Завтракать круассанами из французской кондитерской или рисовыми пирожками из супермаркета, обедать корейским супом, а ужинать в хорошем ресторане. Или научиться готовить корейскую еду и остаться дома, проводить тихие вечера за разговором…не одному. Боже милостивый, каким он стал сентиментальным. Это все Рождество и Имс, заставшие врасплох.
– Когда улетаешь? – спросил Имс.
– Сегодня вечером. Полечу в Нью-Йорк, – зачем-то добавил он.
– Даже не останешься на ночь, попрощаться с городом? Думал, тебе здесь понравилось.
Артур улыбнулся.
– В итоге – да. Поэтому и не прощаюсь.
– Значит, вернешься.
– Вероятно.
– Насколько вероятно? Мне нужны гарантии, – шутливым тоном начал Имс, серьезно глядя на него.
– Даже не знаю… а какие гарантии тебе нужны? – Артур изобразил задумчивость. – Я бы бросил монетку в фонтан, но их отключили на зиму. Хочешь поискать работающий?
– Не представляю, где мы его найдем. Придумай что-нибудь другое, – Имс остановился, нерешительно провел рукой по его плечу, будто отряхивая с пальто снег – которого, впрочем, там не было.
Все-таки этот город странно действовал на него. Откуда-то появились мягкость, и сентиментальность, и фантазии о будущем. Сам себе он казался растерянным, никак не могущим сосредоточится и надеть привычную маску замкнутого и делового педанта. Таким ли видел его Имс? Имс сам казался другим – непривычно тихим и серьезным, словно оставившим свою ленивую наглость и задор в жаркой Момбасе. На него тоже действовала городская атмосфера? А стал бы Артур безбашенным авантюристом, пожив в Момбасе?…Даже мысли в голову лезли странные.
Имс стоял рядом, ожидая ответа и задумчиво обводя пальцами пуговицу на его пальто. Пожалуй, ему шли эти чуть сдвинутые брови и поджатые губы не меньше наглой ухмылки. Артур накрыл ладонью пальцы Имса и шагнул ближе, замечая промелькнувшее в глазах удивление, которое почти сразу сменилось удовлетворенностью. Он осторожно коснулся сухих губ, обхватил другой рукой крепкую горячую шею Имса, сразу оказавшись тесно прижатым к его телу. Имс гладил его спину, отвечал, целуя медленно, словно пробуя, и недовольно замычал, когда Артур начал отстраняться.
– Не слишком существенные гарантии, я бы сказал.
– Я выразил свое расположение идее возвращения… в город. Что тебе еще нужно?
– Более активного и наглядного проявления интереса. Хотя это мне тоже понравилось.
– Твои аппетиты растут ни по дням, а по часам.
– Ты даже не дал облапать свою симпатичную задницу.
– Учитывая, что на мне пальто, вряд ли бы ты что-то смог нащупать.
– Дашь мне, когда вернемся в отель? Только потрогать, разумеется! Чтоб знать, с чем предстоит иметь дело.
– Отвали, Имс.
– Не будь ты таким ханжой, дорогуша, – я еще не готов делать предложение, если ты против секса до свадьбы.
– Я подумаю над твоим предложением.
– Каким именно? – растерялся Имс.
– А что, их было два?
– Три, если считать далекую и почти нереальную перспективу свадьбы. Почему мы вообще говорим о свадьбе? Так и знал, что ты очень коварен: даже не дал мне дотронуться до задницы, а уже говорим о свадьбе. Черт, ты из меня веревки вьешь.
– Ты сам заговорил о свадьбе, – весело сказал Артур. – Не то чтобы мне нравилась эта идея…
– Так, а почему это тебе не нравится… – Имс тряхнул головой. – Мы можем просто вернуться к твоей заднице, наконец?
– Давай вернемся, раз уж ты так на ней зациклился.
– Ну, и дадут мне ее потрогать? – не дал себя сбить Имс. – В чисто ознакомительных целях.
– Я подумаю.
– А ты умеешь торговаться, детка. Надо будет сводить тебя на рынок.
– Не называй меня «деткой», – негодующе сказал Артур, сдерживая улыбку.
– Прости, дорогуша.
Снова начался снег, обновляя покров на деревьях и крышах, засыпая волосы и пальто. На Артура неожиданно накатила приятная тоска, томление, сладко тянущее в животе, которое бывает, когда в предвкушении открываешь новую книгу любимого автора или собираешься с головой погрузиться в разгадку непонятного дела. Он редко радовался переменам, вносящим путаницу в отлаженный распорядок его жизни, но сейчас чувствовал, что эти ему понравятся.
Город окружал их, погружая в возбужденно-праздничную и одновременно уютную рождественскую атмосферу, вызывая невольные задумчиво-рассеянные улыбки на лицах. Наверное, впервые за долгое время Артур позволил себе плыть по течению, впитывая ожидание чуда, витавшее в воздухе.
Наверное, поэтому он не возражал, когда Имс взял его за руку, уверенно сжав ладонь.