Phil Fucker
13.02.2011 в 21:12
Пишет Сивиспакем:Название: Машинально (It's Automatic)
Автор: weatherfront
Переводчик: Сивиспакем
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Разрешение на перевод получено (опять! Такими темпами я стану добропорядочным гражданином!)
читать дальше
Через семьдесят два дня после того, как Артур закончил свою работу, Имс с легкостью проникает в подсознание девелопера компании Мёрус. За семьдесят два дня следов не останется даже в реальности, что уж говорить о сне. Кроме разве что…
Артур оставил после себя две вещи. Во-первых, безупречные результаты работы, для которой его наняли. Во-вторых, не менее безупречные результаты саботирования этой работы.
- Сейф на третьем этаже, - сообщает невозмутимый секьюрити в солнцезащитных очках. Шесть или семь охранников окружают Имса, как телохранители. Они движутся слажено, безжалостно сжимая в руках пушки – Артур был бы доволен.
- Любого, кроме меня, они разорвали бы на куски, - Имс впечатлен.
- Также мистер Артур оставил вам сообщение, - говорит охранник.
- Вот как?
- Он сказал, что остановился в отеле «Гранд Формоза». Под именем «Фрэнк Бэкон».
- Я учту, - говорит Имс. – Куда дальше?
Они идут по офисному зданию, петляя между многочисленными проекциями. Молодая тайваньская компания «Мёрус» разрабатывает программу, которая позволит в массовом порядке обходить китайскую систему интернет-цензуры «Золотой Щит». Китайское правительство еще не предприняло никаких официальных действий, и ходят слухи, что «Мёрус» хочет найти более крупную компанию для слияния. Корпорациям по всему миру не терпится ухватиться за эту возможность, и все просто умирают от желания узнать, каким же будет следующий шаг в этой сделке, и кто сейчас – главный претендент на поглощение «Мёруса.
«Мёрус», не теряя времени, решает нанять специалистов по защите подсознания, чтобы обучить всех своих высокопоставленных сотрудников. На их звонок отвечает Артур.
Несколько компаний, не теряя времени, решают нанять одного из лучших воров-извлекателей, чтобы получить больше информации о сделке. На их звонок отвечает Имс.
Затем Имс и Артур отвечают на звонки друг друга.
Это уже третья подобная их операция. Артур предоставляет жертве обучение по защите подсознания – лучшее, какое только можно купить за деньги – но в процессе оставляет в возведенных укреплениях брешь, в которую может пролезть только Имс. Несколько месяцев спустя Имс, нанятый конкурентами и другими заинтересованными лицами, проникает в подсознание жертвы, где оставленная Артуром охрана встречает его, как дорогого гостя.
Прибыль они делят поровну, потому что ни один из них не провернул бы это дело в одиночку.
- Спасибо за вашу работу, дамы и господа, - говорит Имс охранникам. Дверь сейфа распахивается.
+
Много лет прошло с того дня, когда проект «Сомнацин» был расформирован, обмен снами начал использоваться в гражданских целях, а вслед за технологией армию покинули и Имс с Артуром. Молодые, полные энтузиазма, они, похоже, не смогли вовремя остановиться. Из простых гражданских они превратились в наемников.
Они встречаются на деле Старика Паттерсона – у того впоследствии нервы не выдержали напряжения. Получив свою долю, он вышел на пенсию и поселился за городом, а Имс и Артур оказались вместе, вместе понеслись от работы к работе, из постели в постель. Но и это – дело уже больше чем годовалой давности, а сейчас Имс стучит в дверь артурова номера в «Гранд Формозе», улыбается от уха до уха и машет рукой в сторону глазка.
- Открыто, - доносится изнутри голос Артура.
- Тогда не обращай на меня внимания, - говорит Имс, запуская руку себе под куртку. У него в руках несколько кейсов, и они достаточно громоздкие, чтобы поставить его в проигрышное положение. Несмотря на это, он толчком открывает дверь.
Смазанная вспышка движения в дальнем конце комнаты – и Имс в мгновение ока бросает кейсы на пол и выхватывает свой Иерихон. Он едва успевает: Артур перекатился в поле зрения и сжался у кровати, опираясь на колено и направляя Имсу в лицо дуло Калашникова.
В первый миг они не произносят ни слова, только смотрят друг на друга поверх стволов. Ветерок из открытых окон играет с их волосами.
- Ты в проигрыше, - тихо говорит Артур.
- Не совсем, - возражает Имс. – Хорошо выглядишь.
Это правда. Артур выглядит отдохнувшим, посвежевшим после затянувшихся каникул. На нем рубашка и жилет – интересно, это он специально приоделся по случаю? Ткань брюк плотно облегает согнутую в бедре ногу – длинную, беспощадную – а от вида его пальцев, сжимающих ствол, у Имса пересыхает во рту.
- Ты тоже ничего так, - Артур скользящим движением убирает пушку обратно под кровать и поднимается на ноги.
- Привет, Артур, - говорит Имс. – Когда-нибудь я просто сбегу с деньгами.
- Ты же знаешь, что я тебя найду.
- А ты знаешь, что я делаю это только чтобы тебя потешить, - парирует Имс. – Серьезно, не пытаемся же мы в самом деле друг друга пристрелить – по крайней мере, не в реальной жизни. И, скажу я тебе, видел бы ты их лица, когда я попросил оплату наличными…
- Это оно? – спрашивает Артур, глядя на кейсы.
- Да, - отвечает Имс. – Приготовься увидеть непристойную сумму в немеченых американских долларах.
Артур почти не двигается, но при этом всем телом тянется к кейсам. Он пробегает кончиком языка по верхней губе, как будто услышал о чем-то восхитительно вкусном, как будто ему не терпится попробовать деньги на вкус – и по этому мелькнувшему блестящему языку Имс понимает, что Артур возбужден до чертиков.
- Я всегда хотел, - начинает Артур, и не может даже закончить фразу.
+
Доллары наполняют ванну примерно на четверть. Отдельные купюры хрустят под ногами, пока они выпутываются из брюк, пустые кейсы валяются, забытые, под раковиной. Дыхание Артура – частое и поверхностное, глаза невидяще распахнуты, и он возится с пряжкой на ремне Имса, как будто сейчас не до аккуратности.
Ох, Артур, думает Имс.
Они валятся в ванну, поскальзываются на гладкой поверхности новеньких купюр, и Имс разрывает на Артуре жилет, рубашку, вылизывает напряженные мышцы груди, и Артур стонет и стискивает пальцами бортики ванной. У обоих стоит, и с них уже течет на купюры, так что Имс не слишком осторожничает, смазывая пальцы любрикантом.
- У меня всегда самые охуенные идеи, - выдыхает Артур. Его зрачки расширены, волосы – в полнейшем беспорядке.
- Наслаждаешься собственной испорченностью? – спрашивает Имс, пропихивая в Артура палец. Вместо ответа он чувствует, как сжимаются мышцы, и Артур запрокидывает голову, обнажая горло.
- Блядь, - хрипит он.
Имс заставляет Артура обхватить его ногами за талию, и Артур гнется так легко, соскальзывая чуть ниже по зеленым купюрам. Артур, Артур. Собранный, насколько это возможно, но кипящий и плавящийся внутри. Артур не живет – он гонит по хайвэю, зло, безбашенно и слишком быстро. Артур живет так, будто старше двадцати семи ему уже не быть.
+
- Артур, - сказал Имс пару недель назад, наблюдая, как свет ламп в кафе отражается в его чашке с лотосовым чаем. – Мы не можем продолжать это вечно.
- Что продолжать? – спросил Артур. Он пил кофе мелкими глотками и просматривал английскую газету.
- Все это. Взять хотя бы работу. Сейчас нам многое сходит с рук, потому что идея преступлений в разуме еще слишком нова, но скоро люди поумнеют. Они будут понимать, что мы задумали.
- Значит, найдем другие способы.
- Дело не только в работе, - Имс потянул газету вниз и посмотрел Артуру в глаза. – Дело в этом.
- Имс, - сказал Артур, – нет никакого «этого».
- Нельзя бежать вечно, Артур. Тебе не всегда будет двадцать семь. Рано или поздно придется затормозить. Мы не можем делать это – целиться из пушек друг другу в лицо и валиться в койку, трахнулись-и-побежали, и так дело за делом, как будто это все, что нам нужно.
- Это все, что у нас есть, - сказал Артур.
- У нас могло бы быть больше.
Артур помешивал кофе, звеня ложечкой об стенки чашки.
- Если хочешь, - добавил Имс.
- Подумай вот о чем. Всего пять лет назад во всем мире о дримшэринге знала лишь горстка людей. Остальные жили, как живется, и мы жили, как живется, скучающие и самодовольные, уверенные, что уже знаем все, что только можно знать.
- Артур, - тихо предупредил Имс.
- А потом проекту «Сомнацин» потребовались добровольцы, и оказалось, что все это время у нас были закрыты глаза, - продолжил Артур.
– За несколько коротких недель я понял – ты понял – что все в мире совсем не так, как мы думали. Что есть еще целая область, о существовании которой мы и не подозревали. Целые просторы, Имс. Целая подсознательная вселенная.
- Какое это имеет отношение к…
- В Париже работает один человек, Кобб его зовут, - сказал Артур. – Они с женой и тестем работают над новыми способами использования дримшэринга в научных целях. Он пытался вернуть меня в рамки законного. Дня не проходит, чтобы эта технология не изменила чью-нибудь жизнь, Имс. Мы живем в мире, который не может удержаться на месте.
- Повод задуматься.
- Я серьезно. Ты считаешь, что я не могу бежать вечно – и, быть может, ты прав, не могу. Но если я буду бежать, пока не рухну замертво, пока кто-нибудь не убьет меня, разве это не будет по сути тем же самым?
- Тебе двадцать семь, - Имс притворился, что ему не кажется, будто ему распороли брюхо и все внутренности выпали наружу. – Большинство людей в этом возрасте верят, что они неуязвимы.
- Ну что ж, - сказал Артур. – Я не большинство.
- Это точно.
- И ты тоже.
Артур приподнял уголки губ, и у любого другого человека эта улыбка выражала бы восхищение и готовность принять. Но Артур не восхищался Имсом, не принимал его, и это никогда не изменится.
- В каком отеле ты остановился? – спросил Имс.
- Перейдем к этому вопросу, когда закончишь работу, - и Артур резким движением развернул газету.
+
В свои двадцать семь Артур такой яркий, такой невинный в своей животной жестокости, что Имс не может представить его моложе. Ему никогда не будет больше двадцати семи и никогда не было меньше двадцати семи.
Имс тоже еще молод. Ему всего тридцать. Но он не понимает, что за искра горит в Артуре, какая энергия бурлит в нем, не позволяя тому как следует насладиться собственной опрометчивостью, посмаковать свои вредные привычки. Может, это потому, что мне уже не двадцать девять, думает Имс. Может, меня изменило то, что я перешагнул через эту цифру – и оказался по ту сторону пропасти.
И ему становится интересно, каким Артур был в девятнадцать.
- Каким ты был, - спрашивает он, - когда тебе было девятнадцать?
Артур издает сдавленный нетерпеливый стон и вминает пятки в спину Имса, притягивая его глубже. Имс ловит намек – вбивается в Артура сильнее, вцепляясь в бортики ванной рядом с ладонями Артура. Артур чуть сдвигает руки, переплетая их пальцы.
С кем-нибудь другим этот жест был бы преисполнен нежности. Но в Артуре ничего нежного нет; Артуру двадцать семь, и он сделан из камня и сухожилий под шелковой кожей.
- Жестче, - горячечно цедит Артур. Его ноги сжимаются вокруг талии Имса. Каждый раз, когда они движутся навстречу друг другу, вокруг разлетаются кусочки купюр, оседают на их телах, прилипают к влажной коже. Стоны Артура эхом отражаются от выложенных плиткой стен, руки свободно раскинуты по горам наличных. Имс трахает его так нежно, как он только позволит. Совсем не нежно.
Кончая, чувствуя, как Артур дрожит и сжимается под ним, Имс видит холодное неодобрение на лице Бенджамина Франклина. Отдышавшись, он выходит, стягивает презерватив и швыряет его в унитаз. А затем валится обратно на Артура, и они лежат, покрытые потом, спермой и деньгами.
- Имс, - говорит Артур, и Имс с ужасом ждет, что сейчас он потребует еще, а Имс не уверен, хватит ли у него сил на еще один раунд. Но Артур больше ничего не говорит. Просто закрывает глаза и запускает пальцы в волосы Имса, сонно проводит руками вниз по спине и останавливается на пояснице.
+
Имс натягивает брюки и сгребает деньги обратно в дипломаты. Он приподнимает Артура, чтобы достать купюры, лежащие под ним, и Артур в его руках мягкий и податливый, каким он бывает только во сне. На бедрах и локтях у него уже расцветают синяки, потому что хрусткие купюры – это не слишком мягкая подстилка. Имс раздумывает, не просушить ли деньги феном, прежде чем класть их на счет – хотя бы из элементарной вежливости. Артур в его руках – теплый и неподвижный.
Он выгребает из ванны все до последнего доллара, запирает кейсы и надевает ботинки. Артур похож на бизнесмена, перебравшего шампанского на приеме – все еще наполовину одетый и безмятежно спящий. Перед уходом Имс затыкает ванну пробкой и включает воду тонкой струйкой.
Примерно час спустя у него в кармане вибрирует телефон.
Ты спер мою долю, читает он. И испортил мой костюм.
Такая у меня ставка, набирает он в ответ.
Ты самая дорогая шлюха из всех, что у меня когда-либо были, пишет Артур.
Имс подсчитывает, сколько остановок метро осталось до его отеля, и забывает, что его пальцы порхают над клавиатурой, пока не бросает взгляд вниз и не обнаруживает: Ты первый клиент, которого я полюбил.
Он не знает, что здесь делает это слово – полюбил – как оно сюда попало, так что он зажимает кнопку отмены и удаляет, удаляет, удаляет, пока не остается только чистый экран. Кондиционер включен на слишком большую мощность, и у Имса вниз, от шеи по спине пробегают мурашки.
Когда уезжаешь? спрашивает он.
Во вторник, отвечает Артур. Вылет в 2300. Терминал 1.
Кажется, ты хочешь, чтобы я тебя проводил, пишет Имс.
Следующий ответ от Артура приходит через двадцать минут.
Подумал, может, ты хочешь вернуть мою долю.
+
Когда Имс думает, что хочет, чтобы Артур как-то осел, он не тешит себя пустыми иллюзиями. Никаких белых заборчиков в Альпах, среднеарифметического количества детей, играющих с породистыми колли, речь даже не идет об официальных церемониях и скромных золотых кольцах. Имс и сам этого вряд ли хочет.
А чего же он тогда хочет? Этот вопрос неизменно ставит его в тупик. Он не знает. Он хочет, чтобы Артур… сделал что-нибудь, чтобы перестал жить так, будто он убегает от жизни, и если бы только Имс мог схватить его и держать, пока тот не перестанет сопротивляться – может быть, тогда все было бы хорошо.
Артуру двадцать семь. Может быть, Имс хочет от него слишком многого.
Имс притворяется, что хочет пышную свадьбу, чтобы они оба – в белом, и чтобы он наклонил Артура почти до земли, прежде чем поцеловать его под крики и аплодисменты гостей. Он знает, что Артур ни на что подобное не согласится, и пытается найти компромисс: может быть, этот компромисс и окажется тем, чего Имс хотел с самого начала. У Артура талант делать Имса счастливым.
А еще у Артура талант заставлять Имса чувствовать себя так, словно он заблудился в переулках незнакомого города, где не горит ни один фонарь, а в воздухе тяжелой пеленой висит дым, и Имс отчаянно ищет что-то, но забыл, что именно, и продолжает идти, задыхаясь, ища. Об этом он старается не думать.
- Если бы я предложил тебе сходить куда-нибудь вместе, - сказал однажды Имс, - ты бы согласился?
- Имс, - сказал Артур, - это было бы свидание?
- Если захочешь.
- Да, - пожал плечами Артур, и, скажи это кто-нибудь другой, это действительно означало бы «Да».
Имс привел его в сон, в котором они сидели за длинным обеденным столом, уставленным тарелками с едой и украшенном свечами. Имс привел туда проекции всей артуровой семьи – воссоздал их так точно, как только мог, опираясь на семейное фото у Артура в бумажнике. Самого Артура на фотографии не было, но у всех его родственников были такие же темные волосы и аккуратные подбородки.
- Не то чтобы я возражала, - сказала мама Артура. – Дети всегда вырастают и съезжают.
- Мама, - сказал Артур.
- Иногда в нелепые места вроде Цинциннати, - продолжала она. – Или в Бойзе, штат Айдахо.
- И больше ты их не видишь, - добавил Имс.
- Думаешь, они хотя бы иногда будут звонить, - произнесла она. – Попробуй стручковую фасоль, Артур. Никто тебя не полюбит, если будешь таким тощим.
- Я слежу за уровнем соли в организме, - сказал Артур.
- Ты должен кормить его получше, - обратилась она к Имсу.
- Вы должны уговорить Артура позволить мне его кормить, - ответил Имс. – У меня бы отлично получилось, между прочим. То, что я не умею готовить, я бы покупал. Может, я и жулик, но очень богатый.
- И это все, что ты можешь ему предложить? – спросила одна из сестер Артура. – Деньги за еду?
- Конечно, нет. Я…
- Ты вообще ему нужен? – спросила другая сестра. – Артур, ты сделал свой выбор? На этом ты остановился?
- Артур, - сказала еще одна сестра, поворачиваясь к нему, - не будь идиотом.
- Я думал, это мой сон! – возмутился Имс.
Артур допил воду и вытер рот салфеткой.
- Вот что бывает, когда играешь шутки с подсознанием, - сказал он. – Оно никогда не слушается.
- От тебя хорошего не жди, - заявила Имсу мама Артура.
- Что ж, - сказал Артур, - вечер был очень приятным. Рад был снова видеть тебя, мама.
Он крепко обнял ее за плечи и подождал, пока Имс достанет свой пистолет. Когда Имс нацелил дуло ему на лоб, Артур закрыл глаза. У любого другого это было бы жестом доверия, но Артур выглядел просто уставшим. Как будто он видеть больше Имса не мог.
- Имс, - сказал Артур, когда они проснулись, - моя семья – это не фильм Вуди Аллена.
- Прости, что твое еврейское происхождение слишком экзотически-притягательно для меня, - сказал Имс.
На том и порешили.
+
В четверг Имс обнаруживает, что не рассчитал расстояния между своим отелем и аэропортом Тайвань Тайоюань. Весь путь до входа в первый терминал он преодолевает бегом, и пот пропитывает его рубашку, а во влажном воздухе, кажется, совсем не осталось кислорода. На часах девять, и Артур, должно быть, уже ушел, он уже на борту самолета, вылетающего неизвестно куда, и теперь от него не будет ни весточки, до тех пор, пока они снова не наткнутся друг на друга.
Но когда он добегает до двери, Артур там, ждет его, прислонившись к стене.
- Привет, - говорит Имс, пытаясь отдышаться.
- Не самое достойное твое появление, - замечает Артур.
- Не самое, - соглашается Имс.
- Я думал, если подожду, ты придешь с парой кейсов.
Имс, спотыкаясь, выходит из-под навеса, пытается поймать хоть легкое дуновение ветерка, но воздух густой и удушливый, и пот стекает с Имса в три ручья.
- Ни за что. Тебе придется взяться со мной за следующее дело. Тогда сможешь украсть мою долю, и будем квиты.
- Тебе не нужно присесть? – спрашивает Артур.
- Нет, - отвечает Имс. – Тебе надо идти, да?
- Да, то есть…
- Я просто пришел проводить тебя, - говорит Имс.
Артур собирается ответить, но хляби небесные выбирают этот момент, чтобы разверзнуться над ними, и безжалостный мейю обрушивается на них с такой силой, будто пытается утопить. Это летний тайваньский ливень, он льет стеной, так что сквозь него не видно ни зги, и воздух наполняет густой туман. Мейю теплый, но очень, очень сильный. И ни малейшего предупреждения. Имс от удивления словно врастает в землю, и промокает насквозь за считанные секунды.
- О, - говорит Артур. – Вот это да.
Имс отфыркивается и свирепо моргает, пытаясь убрать воду из глаз. Он уже вымок, но твердо намерен спрятаться от дождя, и тут в грудь ему упираются осторожные ладони.
- Спасибо, что пришел, - голос Артура едва можно разобрать за шумом дождя.
- Артур.
- Увидимся, - говорит Артур. В других устах это прозвучало бы как обещание, а не как прощание.
Артур целует его в уголок рта, мягко и влажно, и между ними потоками стекает вода. Имс собирается притянуть его ближе, но вовремя останавливает себя, засовывает руки в карманы и стоит, не шелохнувшись, пока Артур не отстраняется.
- Имс, - говорит Артур. – Я и не ждал, что ты придешь с кейсами.
- Знаешь, что я подумал, - говорит Имс. – Я подумал, что с любым другим человеком – только не с тобой – это было бы романтично.
Артур склоняет голову на бок и хмуриться.
- Почему с любым другим – только не со мной?
- Потому что, - Имс сглатывает. – Тебе пора на регистрацию.
Дождь уже ослабевает, но у Артура спереди весь костюм мокрый. Капли воды поблескивают у него в волосах, на ресницах, и Имс не может оторвать от него взгляд. Не может не хотеть, не может не… он стискивает кулаки чуть сильнее.
- Уже пора? – спрашивает Артур.
- Да, - говорит Имс.
+
Он в метро, переминается с ноги на ногу перед автоматами с жетонами, чувствуя, как все еще хлюпает вода в ботинках – когда звонит телефон. Удивительно, что не закоротило от воды.
Позвони, - сообщение с номера Артура.
- Привет, - говорит Артур.
- Где ты? – спрашивает Имс.
- В аэропорту, еще нет одиннадцати, - объясняет Артур. – Я в баре.
- Хорошо, - говорит Имс.
- Знаешь, почему я в баре? – спрашивает Артур.
- Почему ты в баре? – спрашивает Имс.
- Потому что я зол на тебя, - сообщает Артур. - Я зол, что ты забрал все мои деньги. Я благотворительностью не занимаюсь. Ты забрал все мои гребаные деньги и я чертовски зол.
- Мы это уже обсудили. На следующем деле…
- Кстати, я соврал, - говорит Артур. – Срать мне на эти деньги.
- За исключением тех случаев, когда ты хочешь наполнить ими ванну, чтобы мы могли трахнуться на них.
- Да, за исключением этих случаев, - хрипло смеется Артур. – Мне только это и нужно, Имс. Я хочу трахаться в грудах денег, тыкать людям в лицо пушкой, покупать дорогие костюмы, воровать у всяких засранцев и пить мартини, пока не сдохну.
- Знаю, - говорит Имс.
- Правда? – откликается Артур. – Думаешь, я этого хочу?
- Артур, - говорит Имс.
- Скажи мне кое-что, мистер Имс. Почему это было бы романтично с кем угодно, но только не со мной?
Имс облокачивается о стену, крутя в руках жетон, пробегая пальцем по выгравированным буквам. Потому что, Артур, ты такой, какой есть. Потому что тебе двадцать семь, и ты бежишь так быстро, что не видишь, как я прошу тебя затормозить. Потому что я стою, протянув тебе руку, а ты можешь думать только о финишной прямой, верить в пропасть, которая ждет тебя в конце – а всего-то и нужно, что притормозить. Обернуться.
- Я знал, что ты не принесешь кейсы.
- Что? – спрашивает Имс.
- Я ждал, - медленно произносит Артур. – Я ждал тебя.
- Ты это не всерьез.
- Почему мне нужно напиться, чтобы просто поговорить с тобой? – спрашивает Артур. – Почему мне нужно… почему я не могу поговорить с тобой, когда я рядом, почему мне надо напиться и достать телефон, прежде чем… знаешь, почему?
Потому что когда мы рядом, ты видишь только болото, которое я могу тебе предложить, и тебе противна сама мысль, что ты можешь осесть с кем-нибудь вроде меня. Имс ударяется затылком о стену и сползает вниз, снова и снова прогоняя жетон между пальцев. Потому что тебе двадцать семь, и ты ищешь чего-то потрясающего. Ты хочешь того, чего я никогда не смогу тебе дать, того, кем я никогда не смогу быть или даже попытаться быть. Потому я тебя недостоин, и ты это знаешь.
- Потому что ты пугаешь меня, Имс, - говорит Артур.
- С чего мне… - начинает Имс.
- Дело не в том, как ты выхватываешь пушку, и не в том, как ты можешь бродить по человеческим разумам. Дело в том, что ты меня балуешь. Что бы я ни сделал, ты говоришь себе – «Ну, это же Артур». И я начинаю задумываться, если бы я был другим – стал бы я другим человеком? Если сейчас я такой, я таким и буду до конца жизни?
- В этом нет ничего плохого, - говорит Имс. – Артур, я не… я не хочу, чтобы ты менялся.
- Но я буду меняться! Господи, Имс. Мне двадцать семь. Тогда, в ванной в отеле, ты хотел знать, каким я был в девятнадцать лет. Так вот, в девятнадцать я хотел стать врачом.
- Так ты даже больший еврей, чем я думал.
- Послушай, - настаивает Артур. – Я хотел стать врачом, Имс. Ты себе представляешь? Когда мне было девятнадцать, я думал, что спасу мир. А теперь посмотри на меня. Я гребаный преступник со стажем, и ворую идеи из чужих мыслей. И трахаю других преступников со стажем в ванных, набитых деньгами.
- Твоя мама разочарована? – спрашивает Имс.
- Не надо, Имс, - просит Артур. – Пожалуйста.
Оба ненадолго замолкают. Жетон путешествует от пальца к пальцу.
- Я тебя знаю уже где-то с год, - говорит Артур. – Нравится тебе это или нет – нравится мне это или нет, я буду меняться. Двадцать семь – это совсем немного.
- Как и тридцать.
- Но ты… Имс, - говорит Артур, - ты знаешь себя так, как… Имс, я совсем не такой, как ты. Конечно, ты это знаешь.
- Знаю, - соглашается Имс. – Поэтому я тебя и люблю.
На том конце провода раздается долгий, неровный вздох – поток воздуха, насквозь прошивающий тело Имса. И в этот момент Имс боится – боится Артура, того, что Артур может сделать, боится безжалостной наготы своих слов – и, может, нужно захлопнуть телефон и исчезнуть, броситься бежать, как бежит Артур, сменить имя и стать кем-то другим. Но тут Артур говорит:
- Поэтому я люблю тебя, - осторожно, тихо, четко, как будто он совсем рядом.
- Полно, сладкий, - не выдерживает Имс. – Не нужно меня жалеть. Я позвонил не для того, чтобы слушать твое вранье. Мне не нужно твое снисхождение.
- Хотел бы я, чтобы ты не так легко читал людей, - говорит Артур. – Может, тогда ты бы оглянулся, задержал свой взгляд хотя бы раз, и тогда, может, ты бы увидел, что ты со мной творишь.
- Я тебя раздражаю, - говорит Имс. – Иногда я тебя трахаю. Но это все.
- В какой-то момент ты решил, что знаешь, что я такой. А теперь, глядя на меня – ты смотришь не на меня, Имс. То, что ты видишь – это то, каким я был в двадцать шесть. Это больше не я.
- Ты все равно отталкиваешь меня, - говорит Имс. – Я не чувствую твою любовь, Артур. Правда не чувствую.
- Когда ты влюбился в меня, - говорит Артур, - ты решил, что я разобью тебе сердце. И теперь ты только этого и ждешь, Имс. Просто сидишь и ждешь, когда я разобью тебе сердце. Но не все любят так, как ты, так стремительно, горячо, и уверенно – потому что не все знают себя так, как ты. Ты знаешь себя так, что можешь превращаться в кого угодно. Обычно люди… я хочу сказать, я… я думаю, что знаю, чего хочу, а потом снова теряюсь, и это просто какая-то бесконечная неразбериха, Имс. И это обескураживает, и выматывает.
Артур снова вдыхает, резко втягивает воздух, будто готовясь к чему-то.
- Но во всем этом хаосе продолжаешь – я продолжаю раз за разом возвращаться к одной и той же мысли, - говорит Артур. – Я встречаю тебя в Копенгагене, в Рио, в Тайпее, и эта мысль всегда вертится где-то у меня в голове, становясь все сильнее и сильнее – кажется, я в него влюблен.
Слова оседают обрывками горячечных слогов.
- Помоги мне Господи, - шепчет Артур, - кажется, я в него влюблен.
- Артур, - говорит Имс. – Артур.
- Ты думаешь, что я тебя отталкиваю, - говорит Артур, - только потому, что никто не умеет притягивать так, как ты.
- Я не хотел… - начинает он.
- И когда-нибудь я научусь, - продолжает Артур, - но не сегодня и не завтра. Может, даже не в следующем году. Но я хочу, чтобы ты знал: мне всего двадцать семь, я сам о себе ничего не знаю, и я меняюсь, Имс – очень медленно, шаг за шагом, но я впускаю тебя.
Имс сжимает жетон и думает, что это огромная, колоссальная несправедливость, что между ними целый аэропорт, и в голосе Артура слышен только отголосок улыбки.
- Я постепенно узнаю тебя, - говорит Артур. – Ничего, если мы подождем вместе?
И Имс знает, что нужно делать.
- Артур, - смеется он, и сам удивляется, как дрожаще получается. – Артур. Ты меня пугаешь. Ты меня пугаешь, потому что думаешь, что я достаточно благороден, чтобы ждать. Я не собираюсь просиживать задницу и ждать. Я возьму тебя измором. И сколько бы мы тебя не ждали – я буду притягивать так сильно, как только смогу. Я еще сделаю из тебя порядочного человека.
- Чудесные слова для преступника. Я тронут.
- Не забывай, - говорит Имс, - от меня хорошего не жди.
- Конечно, от тебя хорошего не жди. Но не забывай, кто все это время вместе с тобой нарушал закон. От меня тоже ничего хорошего ждать не стоит, мистер Имс.
Где-то на том конце Имс слышит невнятное сообщение по громкоговорителю. Объявлено начало посадки.
- Увидимся, - говорит Артур, и это совсем не похоже на прощание.
- Да, - говорит Имс. – Увидимся.
- Может, от меня и не стоит ждать хорошего, - говорит Артур, - но обещаю, ты не пожалеешь.
+
Когда-то Имс думал, что хочет заставить Артура остановиться, хочет, чтобы он перестал бежать, и что тогда все будет хорошо.
Он ошибался.
Пусть Артур бежит, гонится за чем-то невообразимым, наполняет ванны деньгами и взрывает целые кварталы. Пусть Артуру будет двадцать семь, и он будет красив, такой, какой есть, такой, каким больше никогда не будет.
А Имс не будет отставать. Как ему только в голову взбрело, что правильно будет подождать, замереть и ждать, пока Артур его заметит? Артур ни от чего не убегает, так что пусть бежит. Бежит через свои двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять. Он бежит просто для того, чтобы почувствовать бьющий в лицо ветер, а Имс – рядом, наполняя ванны деньгами и взрывая целые кварталы.
К тому времени, когда их пути снова пересекаются – в Окленде, за неделю до двадцативосьмилетия Артура, Имс выбрал себе тотем – эту штучку, о которой все вокруг только и судачат. Тебе тоже он понадобится, - говорит он Артуру. - Он помогает отличать явь от снов.
А что выбрал ты? – спрашивает Артур.
Фишку для покера, говорит он, показывая Артуру, но не позволяя прикоснуться. Потому что я никогда не откажусь рискнуть.
И Артур улыбается, как будто знает, что Имс имеет в виду. А вот чего он не знает, так это того, как фишка ощущается у Имса в ладони, как она движется у него между пальцами. Она ровно того же размера, и весит ровно столько же, что и жетон в тайваньском метро.
Помоги мне Господи, думает Имс, он в меня влюблен.
End.
URL записиАвтор: weatherfront
Переводчик: Сивиспакем
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Разрешение на перевод получено (опять! Такими темпами я стану добропорядочным гражданином!)
читать дальше
Через семьдесят два дня после того, как Артур закончил свою работу, Имс с легкостью проникает в подсознание девелопера компании Мёрус. За семьдесят два дня следов не останется даже в реальности, что уж говорить о сне. Кроме разве что…
Артур оставил после себя две вещи. Во-первых, безупречные результаты работы, для которой его наняли. Во-вторых, не менее безупречные результаты саботирования этой работы.
- Сейф на третьем этаже, - сообщает невозмутимый секьюрити в солнцезащитных очках. Шесть или семь охранников окружают Имса, как телохранители. Они движутся слажено, безжалостно сжимая в руках пушки – Артур был бы доволен.
- Любого, кроме меня, они разорвали бы на куски, - Имс впечатлен.
- Также мистер Артур оставил вам сообщение, - говорит охранник.
- Вот как?
- Он сказал, что остановился в отеле «Гранд Формоза». Под именем «Фрэнк Бэкон».
- Я учту, - говорит Имс. – Куда дальше?
Они идут по офисному зданию, петляя между многочисленными проекциями. Молодая тайваньская компания «Мёрус» разрабатывает программу, которая позволит в массовом порядке обходить китайскую систему интернет-цензуры «Золотой Щит». Китайское правительство еще не предприняло никаких официальных действий, и ходят слухи, что «Мёрус» хочет найти более крупную компанию для слияния. Корпорациям по всему миру не терпится ухватиться за эту возможность, и все просто умирают от желания узнать, каким же будет следующий шаг в этой сделке, и кто сейчас – главный претендент на поглощение «Мёруса.
«Мёрус», не теряя времени, решает нанять специалистов по защите подсознания, чтобы обучить всех своих высокопоставленных сотрудников. На их звонок отвечает Артур.
Несколько компаний, не теряя времени, решают нанять одного из лучших воров-извлекателей, чтобы получить больше информации о сделке. На их звонок отвечает Имс.
Затем Имс и Артур отвечают на звонки друг друга.
Это уже третья подобная их операция. Артур предоставляет жертве обучение по защите подсознания – лучшее, какое только можно купить за деньги – но в процессе оставляет в возведенных укреплениях брешь, в которую может пролезть только Имс. Несколько месяцев спустя Имс, нанятый конкурентами и другими заинтересованными лицами, проникает в подсознание жертвы, где оставленная Артуром охрана встречает его, как дорогого гостя.
Прибыль они делят поровну, потому что ни один из них не провернул бы это дело в одиночку.
- Спасибо за вашу работу, дамы и господа, - говорит Имс охранникам. Дверь сейфа распахивается.
+
Много лет прошло с того дня, когда проект «Сомнацин» был расформирован, обмен снами начал использоваться в гражданских целях, а вслед за технологией армию покинули и Имс с Артуром. Молодые, полные энтузиазма, они, похоже, не смогли вовремя остановиться. Из простых гражданских они превратились в наемников.
Они встречаются на деле Старика Паттерсона – у того впоследствии нервы не выдержали напряжения. Получив свою долю, он вышел на пенсию и поселился за городом, а Имс и Артур оказались вместе, вместе понеслись от работы к работе, из постели в постель. Но и это – дело уже больше чем годовалой давности, а сейчас Имс стучит в дверь артурова номера в «Гранд Формозе», улыбается от уха до уха и машет рукой в сторону глазка.
- Открыто, - доносится изнутри голос Артура.
- Тогда не обращай на меня внимания, - говорит Имс, запуская руку себе под куртку. У него в руках несколько кейсов, и они достаточно громоздкие, чтобы поставить его в проигрышное положение. Несмотря на это, он толчком открывает дверь.
Смазанная вспышка движения в дальнем конце комнаты – и Имс в мгновение ока бросает кейсы на пол и выхватывает свой Иерихон. Он едва успевает: Артур перекатился в поле зрения и сжался у кровати, опираясь на колено и направляя Имсу в лицо дуло Калашникова.
В первый миг они не произносят ни слова, только смотрят друг на друга поверх стволов. Ветерок из открытых окон играет с их волосами.
- Ты в проигрыше, - тихо говорит Артур.
- Не совсем, - возражает Имс. – Хорошо выглядишь.
Это правда. Артур выглядит отдохнувшим, посвежевшим после затянувшихся каникул. На нем рубашка и жилет – интересно, это он специально приоделся по случаю? Ткань брюк плотно облегает согнутую в бедре ногу – длинную, беспощадную – а от вида его пальцев, сжимающих ствол, у Имса пересыхает во рту.
- Ты тоже ничего так, - Артур скользящим движением убирает пушку обратно под кровать и поднимается на ноги.
- Привет, Артур, - говорит Имс. – Когда-нибудь я просто сбегу с деньгами.
- Ты же знаешь, что я тебя найду.
- А ты знаешь, что я делаю это только чтобы тебя потешить, - парирует Имс. – Серьезно, не пытаемся же мы в самом деле друг друга пристрелить – по крайней мере, не в реальной жизни. И, скажу я тебе, видел бы ты их лица, когда я попросил оплату наличными…
- Это оно? – спрашивает Артур, глядя на кейсы.
- Да, - отвечает Имс. – Приготовься увидеть непристойную сумму в немеченых американских долларах.
Артур почти не двигается, но при этом всем телом тянется к кейсам. Он пробегает кончиком языка по верхней губе, как будто услышал о чем-то восхитительно вкусном, как будто ему не терпится попробовать деньги на вкус – и по этому мелькнувшему блестящему языку Имс понимает, что Артур возбужден до чертиков.
- Я всегда хотел, - начинает Артур, и не может даже закончить фразу.
+
Доллары наполняют ванну примерно на четверть. Отдельные купюры хрустят под ногами, пока они выпутываются из брюк, пустые кейсы валяются, забытые, под раковиной. Дыхание Артура – частое и поверхностное, глаза невидяще распахнуты, и он возится с пряжкой на ремне Имса, как будто сейчас не до аккуратности.
Ох, Артур, думает Имс.
Они валятся в ванну, поскальзываются на гладкой поверхности новеньких купюр, и Имс разрывает на Артуре жилет, рубашку, вылизывает напряженные мышцы груди, и Артур стонет и стискивает пальцами бортики ванной. У обоих стоит, и с них уже течет на купюры, так что Имс не слишком осторожничает, смазывая пальцы любрикантом.
- У меня всегда самые охуенные идеи, - выдыхает Артур. Его зрачки расширены, волосы – в полнейшем беспорядке.
- Наслаждаешься собственной испорченностью? – спрашивает Имс, пропихивая в Артура палец. Вместо ответа он чувствует, как сжимаются мышцы, и Артур запрокидывает голову, обнажая горло.
- Блядь, - хрипит он.
Имс заставляет Артура обхватить его ногами за талию, и Артур гнется так легко, соскальзывая чуть ниже по зеленым купюрам. Артур, Артур. Собранный, насколько это возможно, но кипящий и плавящийся внутри. Артур не живет – он гонит по хайвэю, зло, безбашенно и слишком быстро. Артур живет так, будто старше двадцати семи ему уже не быть.
+
- Артур, - сказал Имс пару недель назад, наблюдая, как свет ламп в кафе отражается в его чашке с лотосовым чаем. – Мы не можем продолжать это вечно.
- Что продолжать? – спросил Артур. Он пил кофе мелкими глотками и просматривал английскую газету.
- Все это. Взять хотя бы работу. Сейчас нам многое сходит с рук, потому что идея преступлений в разуме еще слишком нова, но скоро люди поумнеют. Они будут понимать, что мы задумали.
- Значит, найдем другие способы.
- Дело не только в работе, - Имс потянул газету вниз и посмотрел Артуру в глаза. – Дело в этом.
- Имс, - сказал Артур, – нет никакого «этого».
- Нельзя бежать вечно, Артур. Тебе не всегда будет двадцать семь. Рано или поздно придется затормозить. Мы не можем делать это – целиться из пушек друг другу в лицо и валиться в койку, трахнулись-и-побежали, и так дело за делом, как будто это все, что нам нужно.
- Это все, что у нас есть, - сказал Артур.
- У нас могло бы быть больше.
Артур помешивал кофе, звеня ложечкой об стенки чашки.
- Если хочешь, - добавил Имс.
- Подумай вот о чем. Всего пять лет назад во всем мире о дримшэринге знала лишь горстка людей. Остальные жили, как живется, и мы жили, как живется, скучающие и самодовольные, уверенные, что уже знаем все, что только можно знать.
- Артур, - тихо предупредил Имс.
- А потом проекту «Сомнацин» потребовались добровольцы, и оказалось, что все это время у нас были закрыты глаза, - продолжил Артур.
– За несколько коротких недель я понял – ты понял – что все в мире совсем не так, как мы думали. Что есть еще целая область, о существовании которой мы и не подозревали. Целые просторы, Имс. Целая подсознательная вселенная.
- Какое это имеет отношение к…
- В Париже работает один человек, Кобб его зовут, - сказал Артур. – Они с женой и тестем работают над новыми способами использования дримшэринга в научных целях. Он пытался вернуть меня в рамки законного. Дня не проходит, чтобы эта технология не изменила чью-нибудь жизнь, Имс. Мы живем в мире, который не может удержаться на месте.
- Повод задуматься.
- Я серьезно. Ты считаешь, что я не могу бежать вечно – и, быть может, ты прав, не могу. Но если я буду бежать, пока не рухну замертво, пока кто-нибудь не убьет меня, разве это не будет по сути тем же самым?
- Тебе двадцать семь, - Имс притворился, что ему не кажется, будто ему распороли брюхо и все внутренности выпали наружу. – Большинство людей в этом возрасте верят, что они неуязвимы.
- Ну что ж, - сказал Артур. – Я не большинство.
- Это точно.
- И ты тоже.
Артур приподнял уголки губ, и у любого другого человека эта улыбка выражала бы восхищение и готовность принять. Но Артур не восхищался Имсом, не принимал его, и это никогда не изменится.
- В каком отеле ты остановился? – спросил Имс.
- Перейдем к этому вопросу, когда закончишь работу, - и Артур резким движением развернул газету.
+
В свои двадцать семь Артур такой яркий, такой невинный в своей животной жестокости, что Имс не может представить его моложе. Ему никогда не будет больше двадцати семи и никогда не было меньше двадцати семи.
Имс тоже еще молод. Ему всего тридцать. Но он не понимает, что за искра горит в Артуре, какая энергия бурлит в нем, не позволяя тому как следует насладиться собственной опрометчивостью, посмаковать свои вредные привычки. Может, это потому, что мне уже не двадцать девять, думает Имс. Может, меня изменило то, что я перешагнул через эту цифру – и оказался по ту сторону пропасти.
И ему становится интересно, каким Артур был в девятнадцать.
- Каким ты был, - спрашивает он, - когда тебе было девятнадцать?
Артур издает сдавленный нетерпеливый стон и вминает пятки в спину Имса, притягивая его глубже. Имс ловит намек – вбивается в Артура сильнее, вцепляясь в бортики ванной рядом с ладонями Артура. Артур чуть сдвигает руки, переплетая их пальцы.
С кем-нибудь другим этот жест был бы преисполнен нежности. Но в Артуре ничего нежного нет; Артуру двадцать семь, и он сделан из камня и сухожилий под шелковой кожей.
- Жестче, - горячечно цедит Артур. Его ноги сжимаются вокруг талии Имса. Каждый раз, когда они движутся навстречу друг другу, вокруг разлетаются кусочки купюр, оседают на их телах, прилипают к влажной коже. Стоны Артура эхом отражаются от выложенных плиткой стен, руки свободно раскинуты по горам наличных. Имс трахает его так нежно, как он только позволит. Совсем не нежно.
Кончая, чувствуя, как Артур дрожит и сжимается под ним, Имс видит холодное неодобрение на лице Бенджамина Франклина. Отдышавшись, он выходит, стягивает презерватив и швыряет его в унитаз. А затем валится обратно на Артура, и они лежат, покрытые потом, спермой и деньгами.
- Имс, - говорит Артур, и Имс с ужасом ждет, что сейчас он потребует еще, а Имс не уверен, хватит ли у него сил на еще один раунд. Но Артур больше ничего не говорит. Просто закрывает глаза и запускает пальцы в волосы Имса, сонно проводит руками вниз по спине и останавливается на пояснице.
+
Имс натягивает брюки и сгребает деньги обратно в дипломаты. Он приподнимает Артура, чтобы достать купюры, лежащие под ним, и Артур в его руках мягкий и податливый, каким он бывает только во сне. На бедрах и локтях у него уже расцветают синяки, потому что хрусткие купюры – это не слишком мягкая подстилка. Имс раздумывает, не просушить ли деньги феном, прежде чем класть их на счет – хотя бы из элементарной вежливости. Артур в его руках – теплый и неподвижный.
Он выгребает из ванны все до последнего доллара, запирает кейсы и надевает ботинки. Артур похож на бизнесмена, перебравшего шампанского на приеме – все еще наполовину одетый и безмятежно спящий. Перед уходом Имс затыкает ванну пробкой и включает воду тонкой струйкой.
Примерно час спустя у него в кармане вибрирует телефон.
Ты спер мою долю, читает он. И испортил мой костюм.
Такая у меня ставка, набирает он в ответ.
Ты самая дорогая шлюха из всех, что у меня когда-либо были, пишет Артур.
Имс подсчитывает, сколько остановок метро осталось до его отеля, и забывает, что его пальцы порхают над клавиатурой, пока не бросает взгляд вниз и не обнаруживает: Ты первый клиент, которого я полюбил.
Он не знает, что здесь делает это слово – полюбил – как оно сюда попало, так что он зажимает кнопку отмены и удаляет, удаляет, удаляет, пока не остается только чистый экран. Кондиционер включен на слишком большую мощность, и у Имса вниз, от шеи по спине пробегают мурашки.
Когда уезжаешь? спрашивает он.
Во вторник, отвечает Артур. Вылет в 2300. Терминал 1.
Кажется, ты хочешь, чтобы я тебя проводил, пишет Имс.
Следующий ответ от Артура приходит через двадцать минут.
Подумал, может, ты хочешь вернуть мою долю.
+
Когда Имс думает, что хочет, чтобы Артур как-то осел, он не тешит себя пустыми иллюзиями. Никаких белых заборчиков в Альпах, среднеарифметического количества детей, играющих с породистыми колли, речь даже не идет об официальных церемониях и скромных золотых кольцах. Имс и сам этого вряд ли хочет.
А чего же он тогда хочет? Этот вопрос неизменно ставит его в тупик. Он не знает. Он хочет, чтобы Артур… сделал что-нибудь, чтобы перестал жить так, будто он убегает от жизни, и если бы только Имс мог схватить его и держать, пока тот не перестанет сопротивляться – может быть, тогда все было бы хорошо.
Артуру двадцать семь. Может быть, Имс хочет от него слишком многого.
Имс притворяется, что хочет пышную свадьбу, чтобы они оба – в белом, и чтобы он наклонил Артура почти до земли, прежде чем поцеловать его под крики и аплодисменты гостей. Он знает, что Артур ни на что подобное не согласится, и пытается найти компромисс: может быть, этот компромисс и окажется тем, чего Имс хотел с самого начала. У Артура талант делать Имса счастливым.
А еще у Артура талант заставлять Имса чувствовать себя так, словно он заблудился в переулках незнакомого города, где не горит ни один фонарь, а в воздухе тяжелой пеленой висит дым, и Имс отчаянно ищет что-то, но забыл, что именно, и продолжает идти, задыхаясь, ища. Об этом он старается не думать.
- Если бы я предложил тебе сходить куда-нибудь вместе, - сказал однажды Имс, - ты бы согласился?
- Имс, - сказал Артур, - это было бы свидание?
- Если захочешь.
- Да, - пожал плечами Артур, и, скажи это кто-нибудь другой, это действительно означало бы «Да».
Имс привел его в сон, в котором они сидели за длинным обеденным столом, уставленным тарелками с едой и украшенном свечами. Имс привел туда проекции всей артуровой семьи – воссоздал их так точно, как только мог, опираясь на семейное фото у Артура в бумажнике. Самого Артура на фотографии не было, но у всех его родственников были такие же темные волосы и аккуратные подбородки.
- Не то чтобы я возражала, - сказала мама Артура. – Дети всегда вырастают и съезжают.
- Мама, - сказал Артур.
- Иногда в нелепые места вроде Цинциннати, - продолжала она. – Или в Бойзе, штат Айдахо.
- И больше ты их не видишь, - добавил Имс.
- Думаешь, они хотя бы иногда будут звонить, - произнесла она. – Попробуй стручковую фасоль, Артур. Никто тебя не полюбит, если будешь таким тощим.
- Я слежу за уровнем соли в организме, - сказал Артур.
- Ты должен кормить его получше, - обратилась она к Имсу.
- Вы должны уговорить Артура позволить мне его кормить, - ответил Имс. – У меня бы отлично получилось, между прочим. То, что я не умею готовить, я бы покупал. Может, я и жулик, но очень богатый.
- И это все, что ты можешь ему предложить? – спросила одна из сестер Артура. – Деньги за еду?
- Конечно, нет. Я…
- Ты вообще ему нужен? – спросила другая сестра. – Артур, ты сделал свой выбор? На этом ты остановился?
- Артур, - сказала еще одна сестра, поворачиваясь к нему, - не будь идиотом.
- Я думал, это мой сон! – возмутился Имс.
Артур допил воду и вытер рот салфеткой.
- Вот что бывает, когда играешь шутки с подсознанием, - сказал он. – Оно никогда не слушается.
- От тебя хорошего не жди, - заявила Имсу мама Артура.
- Что ж, - сказал Артур, - вечер был очень приятным. Рад был снова видеть тебя, мама.
Он крепко обнял ее за плечи и подождал, пока Имс достанет свой пистолет. Когда Имс нацелил дуло ему на лоб, Артур закрыл глаза. У любого другого это было бы жестом доверия, но Артур выглядел просто уставшим. Как будто он видеть больше Имса не мог.
- Имс, - сказал Артур, когда они проснулись, - моя семья – это не фильм Вуди Аллена.
- Прости, что твое еврейское происхождение слишком экзотически-притягательно для меня, - сказал Имс.
На том и порешили.
+
В четверг Имс обнаруживает, что не рассчитал расстояния между своим отелем и аэропортом Тайвань Тайоюань. Весь путь до входа в первый терминал он преодолевает бегом, и пот пропитывает его рубашку, а во влажном воздухе, кажется, совсем не осталось кислорода. На часах девять, и Артур, должно быть, уже ушел, он уже на борту самолета, вылетающего неизвестно куда, и теперь от него не будет ни весточки, до тех пор, пока они снова не наткнутся друг на друга.
Но когда он добегает до двери, Артур там, ждет его, прислонившись к стене.
- Привет, - говорит Имс, пытаясь отдышаться.
- Не самое достойное твое появление, - замечает Артур.
- Не самое, - соглашается Имс.
- Я думал, если подожду, ты придешь с парой кейсов.
Имс, спотыкаясь, выходит из-под навеса, пытается поймать хоть легкое дуновение ветерка, но воздух густой и удушливый, и пот стекает с Имса в три ручья.
- Ни за что. Тебе придется взяться со мной за следующее дело. Тогда сможешь украсть мою долю, и будем квиты.
- Тебе не нужно присесть? – спрашивает Артур.
- Нет, - отвечает Имс. – Тебе надо идти, да?
- Да, то есть…
- Я просто пришел проводить тебя, - говорит Имс.
Артур собирается ответить, но хляби небесные выбирают этот момент, чтобы разверзнуться над ними, и безжалостный мейю обрушивается на них с такой силой, будто пытается утопить. Это летний тайваньский ливень, он льет стеной, так что сквозь него не видно ни зги, и воздух наполняет густой туман. Мейю теплый, но очень, очень сильный. И ни малейшего предупреждения. Имс от удивления словно врастает в землю, и промокает насквозь за считанные секунды.
- О, - говорит Артур. – Вот это да.
Имс отфыркивается и свирепо моргает, пытаясь убрать воду из глаз. Он уже вымок, но твердо намерен спрятаться от дождя, и тут в грудь ему упираются осторожные ладони.
- Спасибо, что пришел, - голос Артура едва можно разобрать за шумом дождя.
- Артур.
- Увидимся, - говорит Артур. В других устах это прозвучало бы как обещание, а не как прощание.
Артур целует его в уголок рта, мягко и влажно, и между ними потоками стекает вода. Имс собирается притянуть его ближе, но вовремя останавливает себя, засовывает руки в карманы и стоит, не шелохнувшись, пока Артур не отстраняется.
- Имс, - говорит Артур. – Я и не ждал, что ты придешь с кейсами.
- Знаешь, что я подумал, - говорит Имс. – Я подумал, что с любым другим человеком – только не с тобой – это было бы романтично.
Артур склоняет голову на бок и хмуриться.
- Почему с любым другим – только не со мной?
- Потому что, - Имс сглатывает. – Тебе пора на регистрацию.
Дождь уже ослабевает, но у Артура спереди весь костюм мокрый. Капли воды поблескивают у него в волосах, на ресницах, и Имс не может оторвать от него взгляд. Не может не хотеть, не может не… он стискивает кулаки чуть сильнее.
- Уже пора? – спрашивает Артур.
- Да, - говорит Имс.
+
Он в метро, переминается с ноги на ногу перед автоматами с жетонами, чувствуя, как все еще хлюпает вода в ботинках – когда звонит телефон. Удивительно, что не закоротило от воды.
Позвони, - сообщение с номера Артура.
- Привет, - говорит Артур.
- Где ты? – спрашивает Имс.
- В аэропорту, еще нет одиннадцати, - объясняет Артур. – Я в баре.
- Хорошо, - говорит Имс.
- Знаешь, почему я в баре? – спрашивает Артур.
- Почему ты в баре? – спрашивает Имс.
- Потому что я зол на тебя, - сообщает Артур. - Я зол, что ты забрал все мои деньги. Я благотворительностью не занимаюсь. Ты забрал все мои гребаные деньги и я чертовски зол.
- Мы это уже обсудили. На следующем деле…
- Кстати, я соврал, - говорит Артур. – Срать мне на эти деньги.
- За исключением тех случаев, когда ты хочешь наполнить ими ванну, чтобы мы могли трахнуться на них.
- Да, за исключением этих случаев, - хрипло смеется Артур. – Мне только это и нужно, Имс. Я хочу трахаться в грудах денег, тыкать людям в лицо пушкой, покупать дорогие костюмы, воровать у всяких засранцев и пить мартини, пока не сдохну.
- Знаю, - говорит Имс.
- Правда? – откликается Артур. – Думаешь, я этого хочу?
- Артур, - говорит Имс.
- Скажи мне кое-что, мистер Имс. Почему это было бы романтично с кем угодно, но только не со мной?
Имс облокачивается о стену, крутя в руках жетон, пробегая пальцем по выгравированным буквам. Потому что, Артур, ты такой, какой есть. Потому что тебе двадцать семь, и ты бежишь так быстро, что не видишь, как я прошу тебя затормозить. Потому что я стою, протянув тебе руку, а ты можешь думать только о финишной прямой, верить в пропасть, которая ждет тебя в конце – а всего-то и нужно, что притормозить. Обернуться.
- Я знал, что ты не принесешь кейсы.
- Что? – спрашивает Имс.
- Я ждал, - медленно произносит Артур. – Я ждал тебя.
- Ты это не всерьез.
- Почему мне нужно напиться, чтобы просто поговорить с тобой? – спрашивает Артур. – Почему мне нужно… почему я не могу поговорить с тобой, когда я рядом, почему мне надо напиться и достать телефон, прежде чем… знаешь, почему?
Потому что когда мы рядом, ты видишь только болото, которое я могу тебе предложить, и тебе противна сама мысль, что ты можешь осесть с кем-нибудь вроде меня. Имс ударяется затылком о стену и сползает вниз, снова и снова прогоняя жетон между пальцев. Потому что тебе двадцать семь, и ты ищешь чего-то потрясающего. Ты хочешь того, чего я никогда не смогу тебе дать, того, кем я никогда не смогу быть или даже попытаться быть. Потому я тебя недостоин, и ты это знаешь.
- Потому что ты пугаешь меня, Имс, - говорит Артур.
- С чего мне… - начинает Имс.
- Дело не в том, как ты выхватываешь пушку, и не в том, как ты можешь бродить по человеческим разумам. Дело в том, что ты меня балуешь. Что бы я ни сделал, ты говоришь себе – «Ну, это же Артур». И я начинаю задумываться, если бы я был другим – стал бы я другим человеком? Если сейчас я такой, я таким и буду до конца жизни?
- В этом нет ничего плохого, - говорит Имс. – Артур, я не… я не хочу, чтобы ты менялся.
- Но я буду меняться! Господи, Имс. Мне двадцать семь. Тогда, в ванной в отеле, ты хотел знать, каким я был в девятнадцать лет. Так вот, в девятнадцать я хотел стать врачом.
- Так ты даже больший еврей, чем я думал.
- Послушай, - настаивает Артур. – Я хотел стать врачом, Имс. Ты себе представляешь? Когда мне было девятнадцать, я думал, что спасу мир. А теперь посмотри на меня. Я гребаный преступник со стажем, и ворую идеи из чужих мыслей. И трахаю других преступников со стажем в ванных, набитых деньгами.
- Твоя мама разочарована? – спрашивает Имс.
- Не надо, Имс, - просит Артур. – Пожалуйста.
Оба ненадолго замолкают. Жетон путешествует от пальца к пальцу.
- Я тебя знаю уже где-то с год, - говорит Артур. – Нравится тебе это или нет – нравится мне это или нет, я буду меняться. Двадцать семь – это совсем немного.
- Как и тридцать.
- Но ты… Имс, - говорит Артур, - ты знаешь себя так, как… Имс, я совсем не такой, как ты. Конечно, ты это знаешь.
- Знаю, - соглашается Имс. – Поэтому я тебя и люблю.
На том конце провода раздается долгий, неровный вздох – поток воздуха, насквозь прошивающий тело Имса. И в этот момент Имс боится – боится Артура, того, что Артур может сделать, боится безжалостной наготы своих слов – и, может, нужно захлопнуть телефон и исчезнуть, броситься бежать, как бежит Артур, сменить имя и стать кем-то другим. Но тут Артур говорит:
- Поэтому я люблю тебя, - осторожно, тихо, четко, как будто он совсем рядом.
- Полно, сладкий, - не выдерживает Имс. – Не нужно меня жалеть. Я позвонил не для того, чтобы слушать твое вранье. Мне не нужно твое снисхождение.
- Хотел бы я, чтобы ты не так легко читал людей, - говорит Артур. – Может, тогда ты бы оглянулся, задержал свой взгляд хотя бы раз, и тогда, может, ты бы увидел, что ты со мной творишь.
- Я тебя раздражаю, - говорит Имс. – Иногда я тебя трахаю. Но это все.
- В какой-то момент ты решил, что знаешь, что я такой. А теперь, глядя на меня – ты смотришь не на меня, Имс. То, что ты видишь – это то, каким я был в двадцать шесть. Это больше не я.
- Ты все равно отталкиваешь меня, - говорит Имс. – Я не чувствую твою любовь, Артур. Правда не чувствую.
- Когда ты влюбился в меня, - говорит Артур, - ты решил, что я разобью тебе сердце. И теперь ты только этого и ждешь, Имс. Просто сидишь и ждешь, когда я разобью тебе сердце. Но не все любят так, как ты, так стремительно, горячо, и уверенно – потому что не все знают себя так, как ты. Ты знаешь себя так, что можешь превращаться в кого угодно. Обычно люди… я хочу сказать, я… я думаю, что знаю, чего хочу, а потом снова теряюсь, и это просто какая-то бесконечная неразбериха, Имс. И это обескураживает, и выматывает.
Артур снова вдыхает, резко втягивает воздух, будто готовясь к чему-то.
- Но во всем этом хаосе продолжаешь – я продолжаю раз за разом возвращаться к одной и той же мысли, - говорит Артур. – Я встречаю тебя в Копенгагене, в Рио, в Тайпее, и эта мысль всегда вертится где-то у меня в голове, становясь все сильнее и сильнее – кажется, я в него влюблен.
Слова оседают обрывками горячечных слогов.
- Помоги мне Господи, - шепчет Артур, - кажется, я в него влюблен.
- Артур, - говорит Имс. – Артур.
- Ты думаешь, что я тебя отталкиваю, - говорит Артур, - только потому, что никто не умеет притягивать так, как ты.
- Я не хотел… - начинает он.
- И когда-нибудь я научусь, - продолжает Артур, - но не сегодня и не завтра. Может, даже не в следующем году. Но я хочу, чтобы ты знал: мне всего двадцать семь, я сам о себе ничего не знаю, и я меняюсь, Имс – очень медленно, шаг за шагом, но я впускаю тебя.
Имс сжимает жетон и думает, что это огромная, колоссальная несправедливость, что между ними целый аэропорт, и в голосе Артура слышен только отголосок улыбки.
- Я постепенно узнаю тебя, - говорит Артур. – Ничего, если мы подождем вместе?
И Имс знает, что нужно делать.
- Артур, - смеется он, и сам удивляется, как дрожаще получается. – Артур. Ты меня пугаешь. Ты меня пугаешь, потому что думаешь, что я достаточно благороден, чтобы ждать. Я не собираюсь просиживать задницу и ждать. Я возьму тебя измором. И сколько бы мы тебя не ждали – я буду притягивать так сильно, как только смогу. Я еще сделаю из тебя порядочного человека.
- Чудесные слова для преступника. Я тронут.
- Не забывай, - говорит Имс, - от меня хорошего не жди.
- Конечно, от тебя хорошего не жди. Но не забывай, кто все это время вместе с тобой нарушал закон. От меня тоже ничего хорошего ждать не стоит, мистер Имс.
Где-то на том конце Имс слышит невнятное сообщение по громкоговорителю. Объявлено начало посадки.
- Увидимся, - говорит Артур, и это совсем не похоже на прощание.
- Да, - говорит Имс. – Увидимся.
- Может, от меня и не стоит ждать хорошего, - говорит Артур, - но обещаю, ты не пожалеешь.
+
Когда-то Имс думал, что хочет заставить Артура остановиться, хочет, чтобы он перестал бежать, и что тогда все будет хорошо.
Он ошибался.
Пусть Артур бежит, гонится за чем-то невообразимым, наполняет ванны деньгами и взрывает целые кварталы. Пусть Артуру будет двадцать семь, и он будет красив, такой, какой есть, такой, каким больше никогда не будет.
А Имс не будет отставать. Как ему только в голову взбрело, что правильно будет подождать, замереть и ждать, пока Артур его заметит? Артур ни от чего не убегает, так что пусть бежит. Бежит через свои двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять. Он бежит просто для того, чтобы почувствовать бьющий в лицо ветер, а Имс – рядом, наполняя ванны деньгами и взрывая целые кварталы.
К тому времени, когда их пути снова пересекаются – в Окленде, за неделю до двадцативосьмилетия Артура, Имс выбрал себе тотем – эту штучку, о которой все вокруг только и судачат. Тебе тоже он понадобится, - говорит он Артуру. - Он помогает отличать явь от снов.
А что выбрал ты? – спрашивает Артур.
Фишку для покера, говорит он, показывая Артуру, но не позволяя прикоснуться. Потому что я никогда не откажусь рискнуть.
И Артур улыбается, как будто знает, что Имс имеет в виду. А вот чего он не знает, так это того, как фишка ощущается у Имса в ладони, как она движется у него между пальцами. Она ровно того же размера, и весит ровно столько же, что и жетон в тайваньском метро.
Помоги мне Господи, думает Имс, он в меня влюблен.
End.
А кто спамит фотками Томаса чуть ли не каждый божий день? 
